Мэри Вентура и «Девятое королевство»

В Олбани он ждал ее на автовокзале, куда она приехала на такси, и выглядел точно так, как и раньше: белокурые волосы подстрижены коротко, почти под ноль, лицо разрумянилось от холода. Никаких перемен.

«Жить с бомбой в легких, – писал Остин из института, когда ему сообщили о болезни, – ничуть не труднее, чем жить обычной жизнью. Ты этого не замечаешь. Ты этого не чувствуешь. Но веришь, потому что тебе это говорят, а они знают».

– Мне разрешат с тобой бывать? – снова заговорила Изабелла.

– О да. Кроме тихого часа после обеда. Но доктор Линн выпишет мне пропуск на все время, что ты здесь. Ты будешь жить в ее доме, так что все законно.

– Что законно? – Она искоса бросила на него любопытный взгляд.

– Да не беспокойся, – засмеялся он. – Просто я смогу приходить к тебе в любое время при условии, что в девять буду в постели.

– Что-то не пойму я ваши правила. Тебя постоянно держат на лекарствах, спать ты должен ложиться в девять, однако тебе разрешают ехать в город и привезти сюда меня. Тут какая-то нестыковка.

– Везде свои правила. Здесь у нас есть каток, и кое в чем действительно делаются послабления. Кроме прогулок.

– А что с прогулками? – спросила Изабелла.

– Мужчины и женщины гуляют в разное время. Никаких совпадений.

– Но почему? Как это глупо!

– Считается, что любовных историй здесь и без того хватает.

– Правда? – рассмеялась она.

– Впрочем, здешних связей я не понимаю. В них нет смысла.

– Вот как?

Ее тон задел Остина.

– Да, я так считаю, – серьезно произнес он. – У этих отношений нет будущего. Все слишком усложняется. Взять хотя бы случай с Ленни.

– Ты имеешь в виду того напористого борца, о котором мне писал?

– Именно его. Влюбился здесь в одну гречанку. Женился на ней во время праздников. Вернулись сюда вместе. Ей двадцать семь, ему двадцать.

– Боже! А зачем он женился?

– Кто знает! Говорит, любит ее, вот и все. Его родители чуть с ума не сошли.

– Любовное приключение – это одно, – сказала Изабелла. – Но погубить свою жизнь только потому, что ты одинок и боишься одиночества, – совсем другое.

Остин бросил на нее быстрый взгляд.

– Смешно слышать такое от тебя.

– Может быть. – Она заняла оборонительную позицию. – Но я так себе это представляю. Да, именно так.

Остин смотрел на нее с интересом, и она поспешила коротким смешком снять напряжение и потрепала его по щеке рукой в перчатке – легко и отчужденно, но Остин этого не почувствовал: было видно, что ее непроизвольный жест сделал его счастливым. В ответ он еще теснее прижался к ней.

Откуда-то спереди потянуло холодным воздухом. Холод наступал, покалывая и морозя щеки. Оказалось, мужчина в третьем ряду от них открыл окно.

– Ух ты! Холодно, – воскликнула Изабелла, плотнее обматывая горло черно-зеленым клетчатым шарфом.

Старик на заднем сиденье услышал ее и улыбнулся:

– Это окно открыли. Лучше бы закрыть. Хорошо, если кто-нибудь попросит об этом.

– Закрой окно ради него, – прошептала Изабелла Остину. – Закрой ради старика.

Тот внимательно посмотрел на нее:

– А ты сама чего хочешь?

– На самом деле мне все равно. Я люблю свежий воздух. Но старику лучше, чтоб закрыли.

– Я это сделаю ради тебя, а не ради него. Ты хочешь, чтобы окно закрыли?

– Тише, не так громко, – попросила она, боясь, что старик услышит.

Такая злобная реакция не в духе Остина. А он был явно зол. Сжатые губы, напряженная челюсть. Злой, как черт.

– Да, хочу, – проговорила она со вздохом.

Остин встал и, подойдя к третьему ряду, вежливо попросил мужчину закрыть окно. А вернувшись, сказал, улыбаясь:

– Я сделал это для тебя. И ни для кого другого.

– Не глупи, – сказала Изабелла. – Что тебе сделал этот старик? Что ты хочешь доказать?

– Ты только взгляни на него. Разве ты не заметила, как он на меня смотрел? Он прекрасно мог встать и сам закрыть окно. Но он хотел, чтобы это сделал я.

– И я тоже этого хотела.

– Это другое дело. Совсем другое.

Изабелла замолчала. Ей было жалко старика, и она надеялась, что он ничего не услышал. От тепла и мерного покачивания автобуса ее клонило в сон. Веки у нее отяжелели, она открывала глаза и тут же их закрывала. Волны сна продолжали накатывать, ей хотелось уступить им и позволить себя унести. Положив голову Остину на плечо, она, убаюканная легкой тряской, забылась в его объятиях. Сладкую дрему прервал его нежный шепот:

– Мы подъезжаем. Миссис Линн тебя ждет, а у меня пропуск до девяти часов.

Изабелла медленно открыла глаза, позволив свету, пассажирам и старику снова войти в ее жизнь. Потом выпрямилась и широко зевнула. Ее шея, находившаяся все время в одном положении, затекла; Остин по-прежнему обнимал ее за плечи.

– Но я ничего не вижу, – сказала она, потирая темный кружочек на стекле и всматриваясь в даль. – Совсем ничего.

Свет фар разбил темноту за окном, осветив высокую снежную стену, которая отступала назад, прячась во мраке деревьев и нависающей тьме гор.

– Подожди еще минуту, – пообещал Остин. – Сейчас увидишь. Мы почти доехали. Пойду скажу водителю, где остановиться.