Читаем Мертвая голова полностью

Мертвая голова

– Мне кажется, что Ипокриан не задумывал эту религию такой, какой мы видим ее сегодня. – В нежном голосе Алистера послышалась грусть. – Скорее всего, за тысячу лет люди сильно исказили тот смысл, который он вложил в нее. Это что-то вроде игры в испорченный телефон, когда каждый передает по цепи то, что услышал от другого, – и поэтому довольно часто изначальная фраза меняется до неузнаваемости. – Алистер тихо вздохнул и опустил светлые ресницы. – Думаю, Ипокриан очень бы расстроился, увидев, во что превратили его детище.

Все вдруг встали, а Флинн, будто прибитый, остался сидеть. Он, приподняв голову, пристально изучал Алистера, который так был похож на одного из ангелов, нарисованных на потолке храма, что Флинн невольно посмотрел наверх, чтобы проверить, все ли они на месте или одного не хватает. От этого парня веяло чем-то божественным, как будто он действительно спустился с небес, спрятав нимб где-то за пазухой.

– Флинн, с тобой все в порядке? – спросил обеспокоенный Тайло.

– А? – Флинн отвлекся от Алистера и растерянно глянул на Тайло. – Да, все хорошо, – окончательно придя в себя, добавил он и поднялся на ноги.

Теперь у алтаря со свечами стоял не только отец Юстас, но и хор юношей, облаченных в белые рясы с красно-золотой окантовкой. Их лица было сложно рассмотреть из-за глубоких капюшонов. Свет на помпезной люстре стал приглушенным, и невесомая вуаль полумрака окутала храм. Отец Юстас повернулся к хору, возвел руки к потолку и торжественно произнес:

– Творец наш, сегодня вечером мы восхваляем тебя. Услышь же нас и одари благодатью своей!

Руки отца Юстаса плавно опустились вниз, и десятки юных голосов потекли чистой рекой. Она разделилась на сотни маленьких потоков, которые проникли в сердце каждого, кто сейчас был в храме. Люди, прикрыв веки, молча стояли, и их спокойные лица сияли умиротворением.

Флинн с интересом наблюдал за ними, гадая, о чем же они думают. Кто-то, наверное, вспоминает о чем-то хорошем, а кто-то, быть может, пытается очистить свою голову от скверных мыслей. Хм, любопытно, о чем сейчас думает вон та женщина в темно-синем платье с белыми лилиями в руках? Ее длинные светлые волосы скрывали опущенное вниз лицо, а тонкие пальцы поглаживали округлившийся живот. Наверное, все ее мысли заняты будущим ребенком. Возможно, она представляет, как возьмет его на руки, как будет любить, оберегать, или боится, что однажды с ним случится что-то плохое.

И тут, будто почувствовав на себе взгляд Флинна, женщина повернулась в его сторону и посмотрела на него. Их глаза встретились – всего на мгновение, – и он вмиг оглох и ослеп. Божественная песня больше не доносилась до его ушей, а перед глазами стояла непроглядная тьма. Когда потрясение схлынуло, Флинн приоткрыл рот и слабым голосом произнес:

– Тайло, Тайло, там стоит моя мать.

– Где?

– Там, по правую сторону от прохода. Видишь женщину с белыми лилиями в руках?

– Угу, вижу, – сказал Тайло. – Ой, слушай, а у тебя, кажется, совсем скоро будет брат или сестра.

– Я даже не знал, что она с кем-то встречается, – прошептал Флинн. – После смерти отца я никогда не видел рядом с ней мужчину. Она хоть замужем?

– Судя по кольцу на безымянном пальце – да, – сощурившись, ответил Тайло. – Теперь у тебя есть отчим. И я уверен, что это тот мужчина справа от твоей мамы. Смотри, с какой нежностью и заботой он гладит ее по спине.

– Отчим? – повторил Флинн и вытянул шею, чтобы получше рассмотреть того, кто стоял рядом с его мамой: высокий, со впалыми щеками и седеющими волосами, гладко выбритый, в черном строгом костюме.

– Флинн, я понимаю, что для тебя это удар, но ты ведь рад за свою маму, правда? – с надеждой спросил Тайло.

– Конечно, рад, – стараясь скрыть дрожь в голосе, сказал Флинн. – Теперь у нее будет новый ребенок. Прежний ведь умер, хоть она и не знает об этом…

Ему казалось, что вместо сердца в его груди стучал камень, который дробил кости, и острые обломки ранили изнутри. Флинн еле сдерживался, чтобы не согнуться пополам и не завыть. Он поднял глаза к потолку, заволоченному сладким дымом мирры, и взглянул на ангелов. Те улыбались ему и словно жалели.

Теперь у его матери новая жизнь, в которой ему нет места. Да и на что он вообще надеялся? Даже если бы он написал ей письмо, это бы ничего не исправило. Пара строчек никогда не вернет ей годы, которые она провела, веря, что собственный сын люто ненавидит ее. Ни одни слова на свете не сотрут с ее лица морщины, высеченные горькими слезами. Возможно, новый ребенок сделает то, что Флинн сделать не смог: подарит его матери счастье.

Он зажмурился, выпустил весь воздух из легких и опять открыл глаза. Ангелы на потолке все так же смотрели на него, но теперь Флинн уловил в их взглядах страх. Алый дым поднялся вверх и скрыл за собой нарисованные небеса. Казалось, что от душераздирающего крика, раздавшегося возле алтаря, сейчас обрушатся стены храма.