Мертвая голова

Один из прихожан подскочил к алтарю, снял пиджак и постарался сбить пламя с отца Юстаса, который неподвижно стоял, раскинув руки в стороны и задрав голову. Из его широко раскрытого рта вверх поднимался красный дым. Отец Юстас не шевелился и даже не моргал, будто ужас сковал его тело, превратив в живую статую. Алое пламя шипело на его вытянутых руках, упрямо подбираясь к лицу.

В храме началась паника. Юноши из хора, прижимаясь к стене, быстро направились к двери слева от алтаря, откуда они и вышли. Прихожане с испуганными лицами ринулись к выходу, и в узком проходе между рядами скамеек образовалась давка.

– Черт! Дело дрянь! – выругался Флинн. – Тай, быстро уходи отсюда!

– Что происходит? – спросил Тайло дрогнувшим от испуга голосом.

– Это не простой огонь, это суллема Безумного, я уверен в этом, – напряженно ответил Флинн. – Отца Юстаса срочно нужно напоить «Слезами единорога», иначе он умрет.

Он, бесцеремонно растолкав людей, бросился к проходу, но так и не смог приблизиться к алтарю: истеричный поток людей потянул его к выходу из храма.

– Не получается! Не получается потушить! – воскликнул мужчина, пытавшийся помочь отцу Юстасу.

Огонь перекинулся на его пиджак и лизнул руки. И второй душераздирающий крик, очень похожий на первый, заставил дрожать стены храма. Мужчина упал на колени и оцепенел. Он, вытаращив глаза, наблюдал, как кисти его рук превращаются в факелы, охваченные неистовым огнем.

Стоявшая неподалеку седовласая женщина не растерялась и, подбежав к чаше со святой водой справа от алтаря, сдернула свою шаль, намочила ее и набросила на руки мужчины. Не подействовало: шаль вспыхнула и разлетелась на тлеющие куски, которые, подхваченные горячим потоком воздуха, взмыли к потолку. Изо рта мужчины тоже повалил алый дым, и пламя покинуло его кисти, оставив на коже пузырящиеся ожоги, и поднялось выше – к локтям. Суллема Безумного пожирала его тело, как обычный огонь пожирает спичку, оставляя после себя лишь смерть.

Флинн умолял, чтобы его пропустили вперед, кричал, что может помочь этим двум несчастным, но обезумевшие от страха люди ничего не слышали. Сейчас им были важны только их собственные жизни. И тогда Флинн почувствовал себя настолько обессиленным, будто из него выдернули все кости. Он представил себя осенним листом, упавшим в горную реку. Бешеный поток нес его все дальше и дальше от цели, и Флинн ничего не мог сделать.

«Что-то рано ты сдалс-с‐ся», – прошипел голос в его голове.

«Шешан, это ты?» – мысленно спросил Флинн.

«Это либо я, либо твоя совесть, – ответил все тот же голос. – Неужели ты бросишь этих бедолаг, зная, что только ты можешь их спас-с‐сти?»

«Но как у меня получится спасти кого-то, если я даже себе помочь не могу?»

«Пока ты дышишь – все возможно…»

Мысли Флинна разбегались, будто переняли панику, царившую сейчас в храме. Что же ему делать? Как выбраться? Его бросало то в жар, то в холод, сердце точно разбухло и больше не помещалось в груди.

«Успокойся, немедленно успокойся! – сам себе приказал он. – Остуди голову и пораскинь мозгами!»

Флинн оглянулся и понял, что толпа подтолкнула его почти к самому выходу. Если он сейчас же не выберется из этой давки, то окажется на улице. И тут его взгляд привлекла тонкая деревянная колонна – она была совсем рядом. Флинн, недолго думая, вытянул правую руку и ухватился за нее. Толпа с криками протискивалась дальше, продолжая тянуть его за собой, и он боялся, что его пальцы вот-вот соскользнут.

«Нет, я не сдамся!» – упрямо повторял он в своей голове.

«Возьми немного моих с‐с‐сил», – прошелестел голос Шешана.

И тогда Флинн увидел золотое свечение, которое вырывалось из правого рукава куртки. Оно подползло к его пальцам, и те сжали колонну так сильно, что оставили вмятины на древесине. Флинн сделал рывок и с легкостью выбрался из потока обезумевших от страха людей.

«Спасибо, Шешан», – быстро поблагодарил он.

Проход между стеной и скамейками был таким узким, что Флинн по нему даже боком не пролез бы, поэтому он взобрался на спинку ближайшей скамейки и, умело балансируя (без помощи Шешана тут явно не обошлось), переступил на спинку следующей. Набравшись решимости, он начал свой путь, попутно пытаясь рассмотреть, что же творится у алтаря.

Языки пламени плотно обступили шею отца Юстаса, превратившись в ужасающий воротник. Мужчина с руками-факелами стоял на коленях и беспомощно смотрел, как его ладони рассыпаются в прах. Пытавшаяся помочь ему женщина никуда не ушла, она, забившись в угол справа от алтаря, сидела на полу, била себя кулаками по голове и протяжно выла, как раненое животное.

«Дело не просто дрянь, а наимерзейшая дрянь!» – подумал Флинн.