Мертвец из Лерута

Бьянка выпрямляется. Она выуживает из волос шпильку. На её конце блестит небольшой розовый кристалл. Женщина сжимает его в ладони и подносит к губам. Камень в руке нагревается, и тогда Бьянка произносит:

– Кьен? Слышишь меня?

Ответ звучит через минуту.

– Да, госпожа, – искажения меняют голос наёмника до неузнаваемости.

– Нашли пропавших?

– Нет.

Пальцы свободной руки отбивают нервную дробь. Сомнения кружат голову:

“Повод наверняка их зацепил, иначе погоня уже бы вернулась. А вдруг парень уцелел? Нужно проверить, но в Умилес уже отправили гонца… Нет, слишком рискованно!”

Бьянка вздыхает.

– Сворачивайте поиски и отправляйтесь в столицу. Наши люди мертвы.

– …Понял.

На раскрытой ладони лежит холодный блеклый камушек. Все краски, как и вся сила ушли из него.

“Хорошо, что я взяла про запас”, – женщина улыбается и прячет шпильку обратно в волосах.

День проходит бездарно, за ним второй.

– Может, поможешь раненым? – обращается к ней алхимик в перерывах между допросами.

Бьянка качает головой.

– Ты же знаешь, я специалист по ядам.

Тут травница лукавит, для одного пациента она всё-таки делает исключение.

– Вот, выпей, – протягивает Бьянка лекарство.

Роберт послушно берёт чашу здоровой рукой.

“Кожа серая, взгляд мутный. Раны не настолько серьёзные. Если это мой отвар, то… Нет, пока рано что-либо предпринимать”.

Отряд князя объявляется только на третий день. Азарт победы уже не горячит кровь. Теперь Эуфорбийская травница грезит лишь о замке: лес и запах смерти просто невыносимы! Благородная с радостной улыбкой встречает ряды всадников. За ними, среди телег с лекарями и рабочими катят новую повозку.

– Сюда! – машет она возничему.

Мужчина натягивает повод, и выворачивает из общей шеренги.

“Кто же знал, что местные колёса так отличаются!” – Бьянка бросает взгляд на свой транспорт и вздыхает.

Пара человек помогает перенести самое ценное из вещей алхимиков в новую повозку. Через полчаса благородная уже ждёт отправления внутри. Она прижимает чемоданчик к животу. Рядом дремлет Роберт. Мужчина морщится и тяжело дышит во сне.

– Когда уже… – бурчит Эуфорбийская травница и отодвигает ткань.

Она находит спину алхимика на улице и впивается взглядом. Не проходит и минуты, как Оллрик поводит плечами и оборачивается.

“Сколько можно командовать?! Мы опаздываем!” – гримасничает дама.

Бровь алхимика изгибается – вот и вся его реакция. С шипением Бьянка возвращается на своё место.

Её напарник объявляется только через четверть часа. Мужчина усаживается напротив и даёт сигнал кучеру. Повозка снимается с места.

– И что ты с ними возишься? – шипит Бьянка. – Дались тебе эти простолюдины!

Алхимик мягко улыбается:

– Кто знает, что они могли увидеть или услышать…

– Что-то известно о нападавших? – удивлённо восклицает она, и тут же озирается – Роберт спит.

Оллрик пожимает плечами.

– Если будет что-то важное – я тебе сообщу.

Телега подскакивает на кочках и уносит пассажиров прочь от побоища. Эуфорбийская травница щурится. Её мысли не покидает устроенное ею кровопролитие.

“Он блефует. У людей Кьена разная форма, лица закрыты… южный акцент? Подумаешь! Нет, раненые не скажут ему ничего полезного. Пора расслабиться, не то выдам себя сама” – Бьянка вздыхает и откидывает голову.

К концу дня переживания о прошлом оставляют её. Дама подмешивает своему рыцарю снотворное и не забывает ласково улыбаться собрату по ордену.

Спустя сутки ветви деревьев перестают скрестись о стенки повозки. Лес отступает всё дальше от дороги, давая место солнцу.

“До чего же приятно выбраться из этих зарослей! – дама глубоко вздыхает. – Хотя здесь всё ещё слишком мрачно”.

Память наполняет грудь запахом моря. На кончике языка чувствуется соль, а до ушей доносятся крики чаек. Единственная и потому избалованная дочь, она мало времени уделяла истории чужих земель. Конечно, это аукнулось ей в ордене, где все равны, и нельзя закрыть недостаток знаний родословной.

Бьянка хмурится. Что такого она помнит из сплетен и россказней об этом регионе?

“Людей здесь, наверное, как в столице Раены. Перспектив и природных богатств много, только все бегут вдоль Главной реки на юг. Боятся болотной нечисти? Ха, вот тебе и результат самостоятельного правления князей”.

Картину за окном повозки делится на три полосы: сверху кромка ярко-синего неба, затем темная масса деревьев и легкий зелёный росчерк свежей поросли в самом низу. Стволы своим почти черным цветом и витиеватой структурой подавляют, поглощая внимание и свет.

“Дома за мебель из лиственницы нужно чуть ли не драться, а тут растёт, и края ей не видно! Подумать только, такая красота и фактура внутри, и такой удручающий вид снаружи!”

Постепенно, в пейзаже начинают мелькать домики. Их потемневшие от времени постройки сливаются с чащей, и только небольшие окошки выделяют жилища. Они мало отличаются друг от друга по своим размерам и силуэту. Всё богатство и разнообразие создаёт резьба. Она прекрасным узором очерчивает крышу, ставни и рамы.

“Если бы не дело, можно было бы заказать комплект таких штучек для беседки. Все соседи бы удавились”.