Месма

На фоне всеобщего горя, охватившего весь город, совершенно потерялась еще одна трагедия с сопутствующим ей поистине ужасающим открытием — убийство 14-летнего паренька в доме на пересечении улиц Коммуны и Свободы и обнаружение в подвале этого же дома тайного логова местных людоедов. Это страшное событие обсуждали лишь те, кто жил по соседству с двумя людоедками, кто более менее знал их лично или же работал вместе с ними. В городской же газете этой трагедии уделялось несколько строк, где сухо сообщалось, что одна из людоедок задержана прямо в доме, а второй удалось бежать, и ведутся ее поиски. Естественно, тут же возникали и слухи: по одним выходило, что вторую людоедку всё же поймали и она находится в местном отделе милиции; по другим — что она погибла во время бомбежки на пристани, и милиционеры ищут ее труп; по третьим — что она жива, и скрывается в городе, представляя собой страшную опасность для всех, ибо способна питаться исключительно человеческим мясом. Людей призывали к особой бдительности, предлагая им не доверять всякого рода нищенкам и якобы беженкам, вызывающим сочувствие и просящимся на ночлег. Среди них могла легко оказаться та самая людоедка… О подобного рода незнакомках, появившихся незнамо откуда, предписывалось незамедлительно заявлять в милицию.

…Вдоль берега рядком были уложены мертвые люди — последняя партия тех, кого удалось выловить из реки. Они лежали все сплошной, кажущейся бесконечной чередой — старики, женщины, подростки, малые дети.

Были здесь и мужчины средних лет, только их было заметно меньше, так как основная часть мужского населения как города, так и ближних деревень воевала на фронтах.

Шатохин ходил вдоль этой мрачной череды трупов взад и вперед, сопровождая тех, кто приходил сюда на опознание. Поддерживал, утешал, успокаивал как мог. От всего пережитого, от вечного недоедания и бесконечной, хронической усталости капитан едва ли не валился с ног.

Вдруг капитан заметил пожилого человека, одетого в старый потертый плащ песочного цвета и видавшую виды шляпу. Он медленно перемещался вдоль череды мертвых тел и, слегка сутулясь, вглядывался в лица погибших.

Иногда останавливался и, распрямляя спину, смотрел в голубое майское небо — подолгу и сосредоточенно, будто там, в поднебесье, пытался найти ответ на какой-то мучивший его вопрос. Затем вновь продолжал свой путь вдоль скорбного ряда усопших.

Когда он приблизился, Шатохин узнал в нем известного городского фотомастера Прохора Вакулина. Капитан изумился — с чего это фотограф заявился сюда. Может быть, собирался запечатлеть весь скорбный ритуал на фотопленку? Возможно, кто-то из городских партработников пригласил его сюда? Однако при фотомастере почему-то не было фотоаппарата. Что же тогда ему здесь нужно?

Когда Вакулин поравнялся с милиционером, Шатохин тотчас обратился к нему сдержанно и уважительно:

- Здравствуйте, Прохор Михайлович… Вы здесь кого-то разыскиваете?

- А? — Вакулин вздрогнул, как будто вопрос вывел его из состояния тревожного полусна. — Ах, простите… я задумался. Здравствуйте, Василий Петрович…

— Разрешите узнать — что вы здесь делаете? — спросил Шатохин. — Насколько я знаю, вы живете один и у вас тут не может быть близких. Может, ищете кого-то из своих знакомых? Назовите фамилию — у нас составляются списки опознанных…

— Да я, собственно… — фотограф замялся. — Видите ли… я ищу свою соседку.

— Это вы о ком? — после некоторой паузы угрюмо спросил Шатохин.

— Ну… о той самой… за которой вы гнались.

— Вы ищете… людоедку? — спросил капитан в искреннем изумлении.

— Выходит, что так! — отвечал Вакулин твердо.

Шатохин помолчал в недоумении и некоторой растерянности.

— А с чего вы решили, что она может быть здесь? — спросил он наконец.

— В доме говорят, что она побежала к пристани, — отвечал фотограф, — ну а тут случилась бомбежка, расстрел… Да и вы, кажется, именно здесь ее пытались поймать, правда?

— Послушайте, Прохор Михайлович, — сказал капитан, пропустив мимо ушей его вопрос, — вы напрасно это делаете. Вам лучше не привлекать внимания к своей персоне. Чем меньше будут вспоминать о том, что вы проживали в соседстве с людоедкой, да еще фотографировали ее в своей мастерской, тем для вас лучше.

— Фотографировать людей — это моя работа, — сухо заметил Вакулин, — но тут дело не в этом. Дело в том, что эта самая людоедка спасла мне жизнь… Понимаете? Я обязан ей жизнью.

— Вот как? И как же она спасла вам жизнь?

— Прошлой зимой на меня напали крысы. Целая стая голодных крыс…

Это случилось ночью, когда я был болен и лежал беспомощный в своей постели.

Я звал на помощь, но никто не услышал моих криков. Услышала только она… Августа! Она единственная пришла мне на помощь и прогнала крыс, а также залечила укусы, которые я успел получить. Если бы не она, крысы просто сожрали бы меня. Заживо.

Шатохин молча выслушал его. Потом также молча достал из кармана пачку папирос, вынул одну, размял ее в пальцах. Чиркнув спичкой, угрюмо закурил.