Месма

Вакулин не ответил. Конвоир вывел его в коридор, с лязгом захлопнув за ним тяжелую дверь.

- Лицом к стене!

Прохор Михайлович повиновался. Тюремщик обшмонал его карманы, похлопал по заду и по бедрам. Вакулин почувствовал раздражение. Снова издевательство! Господи, да когда же конец?

— Вы всякий раз это делаете! — бросил он в сердцах. — Пулемет, что ли, ищете? Нет у меня в карманах ничего!..Ничего, понимаете?

— Молчать! — рявкнул конвоир. — Вперед по коридору… пошёл!

Прохор Михайлович поплелся вперед. Сил у него оставалось совсем мало, временами он опасался, что свалится возле стены, а этот бугаище, вместо того, чтобы позвать врача, окончательно забьёт его своими пудовыми сапожищами…

До кабинета кое-как доплелся. Конвоир втолкнул его в дверь и встал за его спиной.

— Арестованный Вакулин доставлен! — доложил он следователю.

— Хорошо, — отозвался сидящий за столом человек в сером костюме. — Свободен.

Конвойный вышел.

- Проходите, гражданин Вакулин, — со вздохом сказал следователь, даже не взглянув на вошедшего. — Присаживайтесь…

Прохор Михайлович угрюмо присел к столу. Следователь что-то быстро писал в лежащем перед ним толстом журнале, и Вакулин молча наблюдал, как перо его ручки порхает над страницей, нарушая замогильную тишину кабинета лёгким шуршанием. Затем следователь взял какую-то бумажку и на ней тоже чиркнул несколько слов.

- Так-с! — весело сказал чиновник, с довольным видом оглядывая свою писанину. — Стало быть, вы у нас Вакулин Прохор Михайлович?

- Да, я Вакулин… — глухо отозвался фотомастер, ожидая новой порции отборных издевательств.

Следователь сосредоточенно пробежал глазами запись в журнале, затем повернул его так, чтобы Вакулин видел строчки в нужном ракурсе.

— Распишитесь здесь! — сказал он, ткнув пальцем в пустую графу.

Прохор Михайлович расписался, не глядя.

— И еще здесь… — следователь подвинул ему невзрачную серенькую бумажку.

Вакулин расписался и на ней.

— Всё! — просто сказал следователь. — Можете идти.

Фотомастер поднял на него затравленный взгляд.

— Простите… А куда идти?

Чиновник поглядел на него с удивлением.

- Как куда? — спросил он недоуменно. — Куда хотите… Домой, наверное!

В ваше родное фотоателье… Вы ведь у нас известный в городе фотограф? Вот и ступайте себе, занимайтесь своим делом.

Вакулин не верил своим ушам. Он тупо смотрел на следователя, непроизвольно пытаясь угадать, какой же вид подвоха ожидает его на этот раз.

- Что смотрите? — снова поднял на него глаза следователь. — Что-нибудь непонятно?

- Я… свободен? — пролепетал фотомастер.

- Представьте себе, да! — чиновник улыбнулся, показав жёлтые от частого курения зубы. — Вас это удивляет? Какие-то грешки за собой знаете? Ну так расскажите — решение может быть пересмотрено. Или вам у нас так понравилось, что и уходить не хочется?

Он рассмеялся — весело и добродушно, будто приглашал собеседника на пирушку в компанию друзей, а тот, видите ли, колебался.

От его смеха Прохор Михайлович невольно оцепенел.

— Нет… Конечно же, нет! — растерянно пробормотал он.

— Ну что ж, гражданин Вакулин… Тогда мы вас больше не задерживаем.

Вакулин с трудом поднялся и, пошатываясь от слабости, направился к двери.

— Справку-то возьмите! — насмешливо крикнул следователь. — При случае может пригодиться.

Прохор Михайлович бережно сложил бумажку и спрятал в карман.

На улице стояло лето — благоухал и цвел июнь. Прохор Михайлович поднял голову и долго смотрел в бездонное синее небо, на котором не было ни облачка. Он вдохнул полной грудью свежий живительный воздух, который после затхлого следственного подвала казался ему волшебным, и он чувствовал, как каждый глоток этого насыщенного июньскими ароматами воздуха словно вливает в него новые силы. Он так и не мог до конца поверить в то, что его освободили. Как такое вообще могло случиться? Из этого подвала люди выходили разве что для того, чтобы отправиться дальше по этапу в края куда более суровые, нежели Краснооктябрьск и его окрестности… Или не выходили вообще, находя успокоение на отдельном кладбище, где хоронили расстрелянных врагов. Но чтобы кого-то из арестованных вот так взяли и отпустили… таких случаев Вакулин не знал вообще.

Он постоял еще немного, с опаской оглядываясь на захлопнувшиеся за ним двери: ему казалось, что вот-вот они раскроются, и выскочат гогочущие тюремщики, чтобы уволочь его обратно в застенок. Однако двери стояли закрытыми, никто из них не выскакивал, а над головой фотомастера ласковый ветерок шелестел зелёными листьями деревьев и пели на все голоса птички… Вакулин наконец опомнился и торопливо засеменил в сторону улицы Свободы.