Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

Семь фонарей висятв руках семи ночных прохожих.Семь фонарей отправились из одной деревни.Три обращены на юг. Три — на север. Один — на запад.Те три, что обращены на юг, свернули в другую деревню.Те три, что обращены на север,отправились вокруг песчаного берега.А тот, что обращен на запад,ушел к далекому побережью моря.

Поднялся ветер,чумиза на рисовом поле не выдержалаего внезапно навалившейся тяжести,колоски один за другим выпали в загадочные сумерки.Перед тем, как рассвело, три фонарявернулись из другой деревни,на высоком песчаном берегу появились светлые пятна.Желтым засветились три фонаря.А фонаря, ушедшего на запад, было не видно и не слышно.

Кто-то сказал, что фонарь, ушедший на запад,ускользнул навсегда.Тот, ускользнувший фонарь,обязательно озарит другой мир.

Эти руки

В детстве они гладили мои волосы,легонько по ним скользя. Когда я вырос,гладили мой голод и невзгоды,снова и снова я ощущал их дрожь.

В зрелом возрасте они гладили мое счастье и неудачи.Я чувствовал, что они уже переполненыпревратностями судьбы.Эти родные, мозолистые руки!На ветру, посреди Вселенной,эти руки больше к ни к чему не смогут прикоснуться.Они тоскуют по плугу, который вели когда-то, по веревке,за которую тянули.Тоскуют по орудиям труда на поле на мысе.

Тоскуют по журчанью воды, лунному свету,стогам сена и колосьям злаков.Тоскуют по дому, палочкам для еды, чашкам, кровати,окну из папье-маше.Однако все это не относится к ним.Эти огрубевшие руки уже стали пеплом.Они запечатлели в моем сердце лишь одно:боль всей жизни.

В конце года отправляюсь в дом бабушки