Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

— Однако… учитывая вероятность депрессии…

Ли Ланьни хвастливо сказала:

— Когда мне оперировали рак, я ни слезинки не проронила. Когда узнала, что появились метастазы и нужно делать химиотерапию, я не заплакала. Все мои знакомые говорят, что я очень оптимистичный человек. О какой печали может идти речь? Один мой друг сказал: «Ли Ланьни заболела раком, но не стала скрывать это, а повсюду говорила о болезни так, будто выиграла в лотерею».

— Вы хорошо умеете контролировать себя, не так ли?

— Да. С детства я была очень самостоятельной и умела особенно хорошо себя контролировать. Многие люди приходили ко мне, чтобы излить душу, мне же со своей стороны не о чем было плакаться. Я с рождения не люблю плакать.

— Чем лучше человек себя контролирует, тем больше он похож на лук, его тетива постоянно туго натянута и натягивается все сильнее и сильнее, все сильнее и сильнее… А потом — бац! — и рвется. Днем вы можете держать все под контролем, но ночью вы никак не контролируете свое подсознание, поэтому вам постоянно снятся кошмары.

У Ли Ланьни будто ком в горле застрял. После операции раковой опухоли ей снился сон, в котором она плакалась своему другу: «Цюцю, у меня рак!» Точно, она плакала один раз, во сне. Но утверждение, что ее печаль на самом деле превратилась в болезнь, слишком притянуто за уши и просто смешно.

— У депрессии есть еще два симптома: первый — ничто не приносит человеку воодушевления, то, что нравилось делать больше всего на свете, по необъяснимой причине делать не хочется; второй — в голове появляется… появляется мысль о самоубийстве.

— Я ни разу не думала о самоубийстве! Я говорила с главврачом, рак меня никогда не страшил! Если у меня депрессия, то боюсь, что больше чем у половины населения земли она тоже есть. — Ли Ланьни засмеялась. — Пусть даже у всех людей в провинции будет депрессия, такого человека, как я, она не коснется.

Ли Ланьни не хотела говорить врачу, что в последнее время ей плохо удается концентрироваться. Вставать и ложиться, двигаться — все эти действия похожи на хождение во сне или на движения умственно отсталого. Ее мысли путались. Одолевала слабость. Бессонница, бессонница, бессонница, кошмар, кошмар, кошмар.

Доктор сказал:

— Попробуйте принимать антидепрессанты.

Ли Ланьни совсем не верила ни в какую депрессию. Но из всех симптомов, которые упомянул врач, два постепенно становились все более явными.

Мозг будто существовал отдельно от тела. Я видела, как голова покачивается из стороны в сторону, руки и ноги висели, как у обезглавленной лягушки, тело было пустым. Мозги. Кровь. Кожа на лбу. Две жемчужины глаз. Все будто парило в воздухе, туда-сюда… Раньше я не понимала живопись Пикассо, но сейчас я была одной из его картин. Тело и душа расходились и рассеивались, фрагмент за фрагментом, кусочек за кусочком, они были обернуты в розовое мясо и сеть из голубых вен; кости, морщинистые пальцы цвета земли, скальп, разделенный на две части белым и черным цветом… Все это было невозможно связать, собрать воедино, эти составляющие просто парили в воздухе.

Ли Ланьни уже было начала опрашивать всех знакомых ей врачей, не имевших отношения к психиатрии: «Один доктор сказал мне, что у меня депрессия, как думаете, есть вероятность?» И все ответы, которые она получала, были без сомнения отрицательными. Друг помог Ли Ланьни связаться с заведующим в клинике.

Медсестра позвала Ли Ланьни и пригласила ее сесть за компьютер в маленькой комнате, чтобы заполнить анкету. Приблизительно на сотню вопросов необходимо было ответить в течение трех минут. Ли Ланьни быстро заполняла опросник, инстинктивно обходя вопросы-ловушки. Она знала, как именно нужно ответить, чтобы избежать проблем. Она закончила отвечать за минуту с лишним, чем удивила медсестру. Специалист усталым взглядом прочел ответы. Ни один из подозрительных пунктов не показался ему достойным внимания.

Ли Ланьни спросила:

— В таком состоянии мне ведь не нужно принимать антидепрессанты?

— Кроме бессонницы и слабости, что еще вас беспокоит?

— Ничего! Все, кто меня знает, говорят, что я совсем не похожа на депрессивного человека. И многие меня предупреждают, что, если есть возможность, ни в коем случае не надо принимать антидепрессанты, они очень токсичные.

— Бывали ли у вас мысли… ну, например, о суициде, о том, что жизнь не имеет смысла, или подобные им?

— Нет-нет, не было. Я очень жизнерадостная, друзей у меня — море. Возможно, бессонница — это у меня профессиональное, слабость, вероятно, из-за того, что я проходила химиотерапию, действие лекарства очень токсичное. Сердце у меня не выдерживает, при пульсе сто двадцать уже нужно вызывать скорую…

Специалист просмотрел опросник и, совместив все с жалобами пациента, сделал для себя выводы. Ли Ланьни спешно добавила:

— А, у меня вот такая проблема — я боюсь есть. Допустим, меня кто-нибудь приглашает пообедать, я начинаю сильно волноваться. Иногда соглашаюсь, но постоянно жду, что этот человек скажет, что у него нет времени, и он все отменит.

Специалист улыбнулся, выписывая рецепт: