Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

За птицами наблюдает гибрид с телом птицы и мужской головой, а сзади – пара таких же гибридов: мужчина и женщина (рис. 64, сверху). Полулюдей-полуптиц в Средние века обычно именовали сиренами (хотя существовал и другой тип сирен – с рыбьими хвостами) (рис. 64, снизу). Сирены – коварные демоницы, губившие моряков, заманивая их сладкими голосами на скалы, были унаследованы христианской традицией из греческой религии. Там они играли роль духов смерти и проводниц душ на тот свет. Каменные стелы с изображением сирен порой ставили на могилы, а вместе с покойным закапывали их глиняные фигурки. Кроме того, уже в первые века нашей эры эти опасные существа превратились в олицетворения женского распутства, которое губит мужчину. Ту же роль сирены продолжили играть и в христианские времена. Однако у отцов церкви этот дискурс стал еще более радикальным и мизогинистским. Они все чаще уподобляли сиренам не только блудниц, но и любых женщин – как соблазнительниц и наследниц Евы, виновницы грехопадения. Параллельно образ сирен использовали в полемике против ересей: как сирены коварно заманивают моряков на скалы, так и еретики обольщают христиан притворными речами и мнимой праведностью[194].

В романской и готической иконографии сирен не счесть. Они чаще всего ассоциировались с плотскими искушениями и женской сексуальностью. Вслед за античным искусством их изображали с обнаженной грудью. Нередко можно увидеть, как сирены расчесывают свои длинные распущенные волосы и любуются собой в зеркале. Это зрелище напоминало о связи между сладострастием и тщеславием, о греховной природе кокетства. У многих средневековых сирен тело и крылья птичьи, а хвост – змеиный или драконий, дьявольский. В каменном декоре храмов или в книжной миниатюре сирены, как у Босха, часто предстают по двое: сирена-женщина и сирена-мужчина либо сирена-женщина с мужчиной-кентавром[195]. Судя по толкованиям бестиариев и аллегориям, применявшимся в церковных текстах, эти пары гибридов должны были напоминать о порочности сладострастия. Это вовсе не означает, что любое изображение сирен – тем более у Босха, который так умело перекраивал привычные образы на свой лад, – автоматически следует толковать как выпад против пороков плоти. Тем не менее очевидно, что пары сирен в то время напоминали зрителям не о боговоплощении и искуплении, а о мире порока, причудах природы или далеких языческих землях. А потому до Босха, насколько сегодня известно, никто из художников не помещал их на одежды волхвов.

Рис. 64. Сверху: Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 гг.

Снизу

: Сирены: мужчина с тонзурой клирика и женщина. Капитель из клуатра аббатства Сен-Дени, 1135–1150 гг.

Paris. Musée de Cluny, Musée national du Moyen Âge

Рис. 65. Иероним Босх. Поклонение волхвов, ок. 1490–1500 г.

Не менее подозрительно выглядит вышивка на красном одеянии чернокожего слуги. Там Босх изобразил раненых и пожирающих друг друга монстров, похожих на рыб с лапами или каких-то земноводных (рис. 65)[196]

. И тот и другой сюжеты плохо совместимы с представлением о третьем волхве как о святом и скорее представляют его как язычника, все еще пребывающего в мире иноверия.

Дары с изъяном

Теперь следует присмотреться к дарам, которые волхвы принесли новорожденному богочеловеку. Как сказано в Евангелии от Матфея (2:11), они вручили ему свои сокровища: золото, ладан и смирну. В этом жесте богословы видели своего рода дань – язычники покорились христианскому Мессии, земные цари – Царю царей, Царю небесному[197].

Само собой, в христианской традиции дарам волхвов было предложено множество аллегорических толкований. Ириней Лионский (ок. 130 – ок. 200) утверждал, что этот набор символизировал тройственную природу Христа: смирна, с помощью которой бальзамировали тела умерших, была преподнесена ему как человеку, золото – как царю, а ладан – как Богу. Существовали и другие трактовки. Например, что золото означает царственность, ладан – священство, а смирна – человеческую природу Христа (Василий Великий), или что золото символизирует искупление человечества из плена греха, ладан – прекращение культа демонов и начало истинного культа, а смирна, которую используют, чтобы защитить мертвое тело от тления, предвещает грядущее воскрешение из мертвых (Максим Туринский). Иаков Ворагинский в «Золотой легенде» резюмировал множество древних толкований. Золото должно было облегчить бедность Девы Марии, ладан – наполнить ясли благоуханием, смирна – укрепить тело ребенка и защитить его от вредоносных червей. Золото означало любовь, ладан – молитву, а смирна – умерщвление плоти. Под золотом понималась божественность Христа, под ладаном – душа, обращенная к Богу, а под смирной, которая хранит плоть от порчи, – его непорочное тело[198].