Мятежный перевал

Точно, кто-то осторожно пробирался в темноте, и эти шаги слышались все ближе. Громче становилось и дыхание, и даже Джума вдруг ощутил посторонний запах. Сторож хотел было включить фонарь, но чей-то голос сказал ему из темноты:

— Сиди спокойно, старик! Не надо включать фонарь!

Джума, изо всех сил напрягая зрение, различил во тьме силуэты двух человек.

— Ступайте прочь, злые люди, — спокойно сказал Джума, все-таки поднявшись на ноги. — А не то я вас сейчас палкой!..

И в тот же миг старик почувствовал острую, непереносимую боль под левой лопаткой. Старик охнул, уронил палку и фонарь и опустился на утоптанную землю базарной площади. И больше он уже ничего не чувствовал…

* * *

Тело Джумы обнаружили, как только стало светать. На мертвого старика наткнулся солдат-часовой. Старик, вытянувшись, лежал у стенки лавчонки, в которой днем продавался всяческий немудрящий товар для таких же немудрящих потребностей жителей поселка.

— Эй! — осторожно произнес часовой. — Старик! Что ж ты так крепко спишь? Вставай, ночь уже миновала…

Но старик не просыпался, он даже не пошевелился. Часовой окликнул его еще раз и опасливо приблизился к неподвижному телу. И тут заметил темную лужицу, натекшую из-под старика. Это, несомненно, была кровь.

На шум, поднятый часовым, сбежались другие солдаты, прибежал полковник Хадид с помощниками, а кроме них еще и некоторые жители поселка из числа тех, кто первым явился на базарную площадь. Все обступили мертвого Джуму.

— Разойдитесь! — крикнул полковник Хадид. — Отступить на десять шагов! Все! Здесь могут быть следы тех, кто убил старика!

Впрочем, какие там следы? На утрамбованной множеством ног земле следы обычно не остаются. А если они и были, то их затоптали те, кто обступил мертвого старика. Оставалось лишь осмотреть тело, что полковник вместе с Наги и Резой тотчас же сделали.

В первую очередь они обратили внимание на большой лист бумаги, который, свернутый в рулон, был засунут за пазуху убитому старику. Полковник извлек рулон и развернул его. На бумаге была изображена оскаленная морда каракала, а внизу — надпись кроваво-красными буквами: «Так будет со всеми, кто станет помогать полковнику Хадиду». Прочитав текст, полковник молча протянул бумагу Наги и Резе. Наги и Реза также прочитали и тоже ничего не сказали. Говорить было нечего, потому что и так все было ясно — «каракалы». Это они убили ночью старого сторожа Джуму.

— Помоги перевернуть тело, — сказал Наги, обращаясь к Резе.

Тело перевернули. На левой лопатке убитого была ранка.

— Ножом под лопатку… — горестно скривившись, произнес Реза.

— Причем совсем недавно, — дополнил Наги. — Кровь не успела толком свернуться.

Между тем народу на площади прибавилось. Слух о том, что ночью убили старика Джуму, мигом облетел поселок. Джума жил одиноко, родственников у него не было, но знали его в поселке все. Люди с угрюмым и горестным выражением лиц подходили к убитому старику, отходили в сторону, чтобы дать место тем, кто подошел позже. Приглушенный ропот раздавался на площади.

Полковник Хадид выпрямился и взглянул на собравшихся жителей.

— Вот, — сказал он, — убили старика… Ночного сторожа… Вы все его знали, и вот — его убили. «Каракалы»… Да, «каракалы», потому что за пазухой у старика мы нашли вот это…

Полковник развернул лист бумаги и показал его столпившимся людям.

— Все видели? Все прочитали? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Кому не видно и кто не прочитал — тому я прочитаю сам. Вот что здесь написано: «Так будет со всеми, кто станет помогать полковнику Хадиду». То есть мне. То есть сирийской власти, которую я представляю. Теперь вам понятно, кто они, эти «неуловимые каракалы»? Или, может, у кого-то есть сомнения? Может, кто-то считает их истинными защитниками? Ну так защитники никого не убивают и не грабят. Они защищают. А вот «каракалы» убивают и грабят. Они ограбили всех вас, а этой ночью убили ни в чем не повинного старика. Они его убили, чтобы запугать вас. Чтобы вы подумали: вот этой ночью убит старик-сторож, а следующей ночью убьют меня. Вот на что они рассчитывали. Так неужто они добились своего? Неужто они всех вас запугали?

Полковник умолк и тяжелым взглядом обвел толпу мужчин. Кажется, на площади собралось все мужское население поселка.

— Мужчины… — презрительно скривился полковник. — Сирийцы… Разве можно запугать мужчину-сирийца? Разве такие слова, как мужская честь, ничего больше для вас не значат? Наверное, значат. — Полковник не договорил и перевел дух. — А если так, то почему вы молчите? Почему никто, кроме одного человека — Аббаса — до сих пор не подошел ко мне и не сказал: полковник, я хочу тебе помочь? Может, вам всем нечего мне сказать? Я не верю! Вам есть что сказать! «Каракалы» разгуливают по ночам в вашем поселке, и если это так, то, значит, они заходят и в ваши дома. Почему вы об этом молчите? Испокон веку у нас считалось бесчестьем, когда разбойник заходил в твой дом. А теперь вы принимаете бандитов как дорогих гостей… И даже помогаете им. Не все, конечно, но кто-то помогает. Я это знаю…