Мифология пространства древней Ирландии

Гностическое Евангелие от Фомы (не путать с Евангелием детства, также приписываемым Фоме) происходит из папирусов, найденных в Наг-Хаммади в 1945 г. В рукописях Наг-Хаммади были обнаружены несколько ранее неизвестных гностических произведений, давших новый импульс к изучению гностицизма. Евангелие от Фомы представляет большой интерес для исследователя раннего христианства и гностицизма. Оно представляет собой собрание изречений Христа, часто схожих с каноническими, но всегда содержащих некий тонкий привкус гностицизма. Текст апеллирует к личному самопознанию, феномену знания и поиска. Согласно М. К. Трофимовой апокриф является переводом с греческого оригинала на саидский диалект коптского языка[587]

(так же как многие гностические апокрифы из Наг-Хаммади).

Особый интерес в апокрифе для нас представляет изречение 22: «Ибо есть у вас пять деревьев в раю, которые неизменны и летом и зимой, и их листья не опадают. Тот, кто познает их, не вкусит смерти» (я следую переводу Ж. Доресса[588]

). Это изречение Спасителя является частью ответа ученикам на их вопрос: «Каким будет наш конец?» В изречениях ответа затрагивается тема смерти, начала и конца. Райские деревья, которыми обладают ученики Христа, райское состояние, возвращенное ученикам, дарует им жизнь вечную и спасает от смерти.

Однако не одно лишь обладание деревьями позволяет человеку преодолеть смерть. Здесь и проявляется гностическая специфика текста: вступить в «царствие», преодолеть смерть можно только с познанием деревьев. Как и во многих других случаях, в гностических апокрифах личное спасение зависит от личного познания.

В изречении 22 сразу бросается в глаза удивительное количество деревьев, не имеющее параллелей в библейской традиции, где обычно фигурируют древо жизни и древо познания добра и зла. Позже мы коснемся символики числа пять и пяти деревьев в других традициях, а для начала обратимся к Новому Завету, не содержится ли в нем похожего образа? Единственный интересный для нашего случая пример с упоминанием деревьев рая находим в Апокалипсисе: «Посреде стогны его и по обаполы реки древо животное, еже творитъ плодовъ дванадесяте, на кийждо месяцъ воздая плодъ свой: и листвие древа во исцеление языкомъ» (Ап. 22, 2). Итак, в возвращенном рае будет уже не одно древо жизни, а несколько по обе стороны реки, дары Божии будут преумножены. В нашем фрагменте Евангелия от Фомы слова Спасителя тоже относятся к грядущему «царствию», однако, как уже отмечалось исследователями текста, настоящее и будущее, вечность и завершенность тесно переплетены и часто подменяют друг друга в апокрифе. Важно, что деревья Апокалипсиса неизменны и вечнозелены, словом, пять деревьев апокрифа тождественны им.

Как я уже упоминал, пять деревьев рая в Евангелии от Фомы являются объектом познания и именно поэтому занимают важное место в гностическом мировоззрении. Можно сказать, что пять деревьев совмещают функции деревьев жизни и деревьев познания. Это неудивительно, ведь и в канонических библейских книгах в описаниях древа жизни и древа познания добра и зла присутствует некоторая двусмысленность: речь может идти о совмещении двух свойств в одном древе. В нашем случае прослеживается известная архетипическая схема с духовным сокровищем, спрятанным в/у дерева («От плода бо древо познано будетъ» [Мф. 12; 33]). Достойный должен найти, познать сокровище и преобразиться, родиться заново[589]. Значение деревьев жизни и познания здесь также заключается в преднамеренной отсылке к изначальной райской ситуации выбора, указании на цикличность ситуации.

Упоминания пяти деревьев мы находим и в других гностических произведениях. Ж. Доресс считал пять деревьев своеобразной аллегорией, разработанной гностиками и впоследствии развитой и украшенной манихеями[590]. C моей точки зрения, можно говорить не только об аллегорическом восприятии пяти деревьев у гностиков и манихеев, но и об их роли в гностической и манихейской космологии и космогонии.