Милый враг мой (СИ)

Открыв дверь, Селина обнаружила, что вторая кровать, стоявшая рядом с кроватью короля, уже застелена чистыми белыми простынями и ждет ее. Лили в это время пыталась придать приличный вид трем тюфякам, сваленным в кучу в меньшей части дома. Бернар и Лоран обсуждали время своих ночных дежурств. Договорившись, что первым заступит на пост Бернар, молодые люди поинтересовались, не нужно ли чего их госпоже. Получив отрицательный ответ, Бернар покинул домик, а Лоран скрылся за перегородкой. Через минуту оттуда показалась Лили: она также ожидала дальнейших распоряжений.

— Спасибо, Лили, мне ничего не нужно, — покачала головой Селина. — Отдыхай, завтра будет трудный день.

— Спокойной ночи, мадемуазель.

— Спокойной ночи.

Лили задула три большие свечи, стоявшие на столе в черепках, заменяющих подсвечники. Теперь источником света в доме служила лишь одна свеча у изголовья кровати Людовика, которую горничная не погасила из боязни быть застигнутой врасплох в кромешной темноте. Удобно устроившись на неожиданно мягкой постели, Селина вдруг поняла, что ей совсем не хочется спать. Несмотря на то, что прошедший день был насыщен событиями сверх всякой меры, она вовсе не стремилась поскорей закрыть глаза и провалиться в сладостное небытие сна. Поворочавшись немного, Селина убедилась в полной невозможности вызвать сон и слегка приподнялась на кровати. Обдумывая, как ей поступить: продолжать бороться с бессонницей или составить компанию Бернару, Селина внезапно услышала рядом тихое бормотание и резко повернулась. В неясном свете полусгоревшей свечи Селина увидела лицо короля: его глаза были приоткрыты, а губы шептали ее имя. Селина не знала, что ей предпринять, а Людовик тем временем попытался встать с постели, однако его сил хватило лишь на то, чтобы немного приподняться. Через мгновение он вновь упал на кровать и, задев раненое плечо, охнул от боли.

— Черт возьми! — простонал он.

Селина встала, подошла ближе и с интересом посмотрела на короля.

— Да, согласна, боль достаточно сильная, но она ничто по сравнению с тем, что чувствует человек, сгорающий заживо.

— Что? — король повернул голову и посмотрел на Селину. — Кто ты? Я не вижу тебя. Отвечай! Что случилось? Где я?

— Слишком много вопросов, ваше величество, — тихо заметила девушка. — Я еще не решила, стоит ли мне отвечать на них. И не кричи, пожалуйста, ты можешь разбудить моих слуг, а они сегодня слишком устали, спасая меня от тебя и твоих людей.

— Селина де Лодвиль, — простонал он.

— Именно так. Селина де Лодвиль собственной персоной. Удивлен?

— Нет, я не удивлен.

— Неужели? А ведь ты пытался избавиться от меня сегодня и теперь должен кусать локти от досады. Не так ли, ваше высочество, о, простите, величество?

— Я не пытался убить тебя, ведь ты это имеешь в виду? Я предлагал тебе побег, помнишь?

— Как предусмотрительно! Побег, чтобы от меня можно было избавиться еще проще, чем на площади перед толпой, где я могу сказать все, что угодно? Вы очень великодушны, сир!

— Неправда! Я не собирался убивать тебя, и ты это прекрасно знаешь! Если бы ты послушалась меня…

— … то сейчас была мертва!

— То сейчас была в полной безопасности! Я никому бы не позволил причинить тебе зло.

— Конечно, ты же все делаешь сам! Сам вынес приговор, сам хотел привести его в исполнение!

— Вовсе нет. Я вынес справедливый приговор, хотя и не…

— Справедливый?! — Селина едва не задохнулась от возмущения. — Вы чудовище, слышите меня, чудовище, я вас ненавижу и не желаю больше разговаривать с вами, а если вы сию секунду не замолчите, я… я заколю вас кинжалом!

— Что ж, судя по всему, это вы умеете делать прекрасно, — холодно заметил Людовик. — Интересно, а король Карл…

— Вы не имеете никакого права упоминать имя его величества!

— Хорошо, повинуюсь, — съязвил Людовик. — То, что вы неплохо владеете оружием, я уже знаю. Это был очень неплохой выстрел, выше всяких похвал.

— Теперь я очень сожалею, что не моя рука послала эту пулю. Думаю, мне нужно было догнать и поблагодарить человека, желавшего отправить вас на тот свет, и попенять ему на то, что он не был столь меток, чтобы осуществить свое намерение.

Людовик попытался приподняться; когда это ему удалось, он привалился к спинке кровати и взглянул на Селину.

— Вы хотите убедить меня в том, что не вы и не ваши люди стреляли в меня?

— Нет, хотя мне очень жаль.

— Я не верю вам.

— В то, что мне очень жаль? О, можете в этом не сомневаться!

— Я не верю в то, что эта пуля не была вашей.

Селина фыркнула.

— Вы так наивны, сир, что считаете меня единственным своим врагом? Не льстите себе. Я не пыталась убить вас, хотя вы, безусловно, заслуживаете этого. Если помните, когда вы так неосмотрительно отправились вслед за нами, мы были впереди вас, а не позади, а пуля попала вам в спину. Вы удовлетворены?

Людовик не ответил. Через некоторое время он спросил:

— Значит, вы взяли меня с собой, чтобы спасти от верной смерти? Что же двигало вами, если вы утверждаете, будто ненавидите меня? Если вы хотите моей смерти, почему не оставили своего врага лежать там, предоставив убийце закончить начатое? Почему, Селина?