Мир-Али Кашкай

В те годы Кашкаю, как и многим людям, будущее представлялось безоблачным и радостным. Баку хорошел год от года, расширялся во все стороны; в нагорной части, где, казалось, совсем недавно возник Академгородок, выросли новые кварталы. Как быстро бежит время!

В Баку как-то приехал знаменитый американский азербайджанец, отец нечеткой логики Лютфи Заде. Побывал он и в Академии наук. Встретился с коллегами. Его супруга Фай написала книгу о их совместных странствиях по миру. Азербайджанцев она нашла людьми гостеприимными и довольными своей жизнью. Она не сравнивала жизненный стандарт США и Советского Азербайджана. Это другая тема. В азербайджанских ученых ее поразили увлеченность, высокая степень информированности, в простых людях — искренность и радушие. Каким себя чувствовал в те дни наш герой?

«…Я застала Мир-Али Сеидовича за работой над новой книгой. Это его трехсотый научный труд. Монография посвящена общеисторическим вопросам в области минералогии, а также изучению геологических богатств республики, ее полезным ископаемым», — с этого начинается один из многочисленных очерков того времени, посвященных Кашкаю^{120}.

«Он живет в новой просторной квартире по улице Г. Гаджиева, трудности и тяготы жизни — в прошлом.

«Теперь я редко вспоминаю свое тяжелое детство, разве только когда Айбениз просит рассказать ей страшные-престрашные сказки».

Как раз в это время и вошла маленькая Айбениз, ученица первого класса музыкальной школы при консерватории.

— Папа, ты еще работаешь? — спросила она. — А у меня уже каникулы, — и в ее голосе прозвучали гордые нотки, еще бы, ведь это первые в ее жизни каникулы.

К вечеру собралась вся семья. Пришел старший сын Чингиз, младший научный сотрудник, аспирант Института геологии, он так же, как отец, выбрал эту полную романтики специальность. А Хабиба посвятила себя музыке. Она уже студентка консерватории по классу истории и теории музыки.

— В праздничные вечера, — говорит Мир-Али Сеидович, — мы устраиваем дома семейный оркестр. Я играю на таре, скрипке или кларнете. Чингиз — на саксофоне, а девочки усаживаются за пианино.

— А что выпадает на долю Улдуз-ханум? — интересуюсь я.

— Ну конечно же роль слушателя и критика одновременно.

Все подвергает беспощадной критике Улдуз-ханум. И только беленг в исполнении Мир-Али вызывает у нее неподдельное восхищение. Впрочем, как и у каждого, кто испробовал этот напиток. А муж, если берется готовить свой шербет, то так, чтоб всем хватило. И из рецепта своего не делает секрета, с удовольствием посвящая любопытных в тайну древнего азербайджанского напитка: для начала две столовые ложки семян базилика с вечера заливаете сиропом. Да не пугайтесь вы слова «базилик»! Это всего лишь обыкновенный рейхан, да, да, наш обыкновенный рейхан, которым завален базар: пучок — пять копеек, как обыкновенная кинза. Утром заливаете литром воды, добавляете немного сахарного песка, 5–6 капель розового масла и напиток готов!

Когда-то беленг подавали к плову или кебабу в богатых домах, со временем забылся он, как и многое из азербайджанской кухни, в сутолоке общественных столовых. В Баку у себя дома его возродил наш герой. А спустя много лет о чудо-напитке можно было прочесть и в Москве, где вышла книга «Азербайджанская кухня», составителем которой стала Хабиба, дочь знаменитого геолога.

В праздничные вечера приходят и остальные родственники: сестра Рахшанде-ханум Кашкай и Султан-беим, инженер-конструктор института Азгосархпроекта, племянница Санубар с мужем Исмаилом, хирург, который дирижирует семейным хором а-ля Ниязи, ну и, конечно, Рена и Солмаз, племянницы.

— Как-то однажды мы решили, — говорит Чингиз, — подсчитать, сколько специальностей есть среди наших родственников. Список получился длинным: агрономы, врачи, инженеры, геологи, музыканты, биологи, физики, историки, географы… словом, можно запросто создать свою семейную академию, — шутит он. — А впрочем, первый камень уже заложен. Мы начали собирать свой семейный музей. Вот совсем недавно папа привез с Курильских островов, где он был в командировке, китовый ус. Это достойный вклад в нашу коллекцию.

Одна семья. Обычная советская семья. Но в ней, как в капле, наше развитие, большое человеческое счастье»^{121}.

Из воспоминаний Улдуз-ханум: