Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений

Руководству СКЮ особенно не понравился в представленном Москвой проекте декларации тезис о борьбе с ревизионизмом. Небезосновательно спроецировав его на свою партию, Кардель заметил, что подписание СКЮ документа подобного содержания может создать впечатление, что югославские коммунисты, неоднократно обвинявшиеся в ревизионизме (не только при Сталине, но и позже, в том числе в связи с позицией, занятой в отношении венгерских событий), признают свои мнимые ошибки, выступают с самокритикой. В действительности же они отнюдь не считают звучавшую критику справедливой и не собираются сдавать своих позиций. Вообще публикация декларации, указывающей на существование социалистического лагеря, по мнению лидеров СКЮ, заставит многих подумать о возрождении Коминформа (теперь уже с участием югославов), что неизбежно обострит разногласия в рядах коммунистов разных стран и вызовет негативную реакцию в мире. С другой стороны, жесткость некоторых положений декларации (там, где дело касалось, в частности, критики американского империализма), по мнению югославских деятелей, может только сыграть на руку реакционным кругам на Западе, которые, ссылаясь на коммунистическую угрозу, развяжут массированную пропагандистскую кампанию против социалистических стран. Не желая связывать себя подписанием жестких заявлений от имени социалистического блока, югославы вместе с тем совсем не хотели снова оказаться в положении изгоев в коммунистическом движении[1041]

. Они высказались за многообразие форм контактов между компартиями, проведение совещаний и дали принципиальное согласие приехать в Москву в дни празднования 40-летнего юбилея Октябрьской революции для участия не только в юбилейных торжествах, но и в запланированном совещании представителей компартий социалистических стран, равно как и во встречах с деятелями других компартий. По их мнению, оптимальной стала бы публикация в прессе по итогам совещания компартий соцстран не амбициозной политической декларации, а только краткой информации о проведении встречи без детализации обсуждавшихся вопросов.

Тито не участвовал в беседах с советскими эмиссарами, но в знак своей доброй воли счел целесообразным публично высказаться перед советской аудиторией о всемирно-историческом значении октябрьской революции в России. Его интервью было опубликовано в журнале «Огонек»[1042]

. Впрочем, в те же самые дни настроение югославского маршала было омрачено вестью, пришедшей из Москвы – маршал Г. К. Жуков, только что побывавший в Югославии и принятый со всеми почестями, был снят с поста министра обороны постановлением Президиума ЦК КПСС от 26 октября 1957 г., а затем выведен из состава Президиума ЦК с обвинением в ущемлении роли партии в Вооруженных силах. Отстранение Жукова разом обесценило значение всех его бесед с югославскими лидерами, в ходе которых обсуждался широкий круг вопросов. Тито воспринял как личное унижение тот факт, что не был заранее проинформирован о готовящемся отстранении Жукова и соответственно принимал его в Белграде как одного из советских партийно-государственных лидеров. Ссылаясь на болезнь, он отказался от запланированного приезда в Москву на юбилейные торжества, передоверив Карделю руководство югославской делегацией. Возможно, что наряду с «делом Жукова» сыграло роль и нежелание демонстрировать чрезмерную близость с советским блоком. Однако противопоставлять себя мировому коммунистическому движению Тито тем более не хотел, об отказе Югославии приехать на юбилейные торжества речи не было. И только в Москве, в канун совещания компартий социалистических стран, намеченного на 14–16 ноября, югославы (вопреки своим обещаниям, данным Пономареву и Андропову) отказались от участия в этом узком совещании, согласившись вместе с тем участвовать в запланированном на последующие дни совещании представителей всех 68 коммунистических и рабочих партий, приглашенных в Москву. Их отказ вызвал негодование Хрущева. Он попытался безуспешно надавить на представителей СКЮ, заставив их все-таки участвовать и в узком совещании, а затем призвал другие партии подвергнуть делегацию СКЮ остракизму[1043]

.

СКЮ была первой коммунистической партией, ознакомленной с первоначальным проектом декларации. Итоги бесед Пономарева и Андропова с югославскими лидерами обсуждались на заседании Президиума ЦК КПСС 18 октября, где было решено разослать проект декларации компартиям социалистических стран, а также Франции и Италии, и информировать их о югославской позиции, которая с точки зрения Москвы ни в коей мере не давала оснований отказываться от планов проведения совещания[1044]

. Участие французской и итальянской компартий в узком совещании предполагалось вплоть до начала ноября[1045]. Идея эта была отброшена, очевидно, только после консультаций с П. Тольятти и М. Торезом уже в Москве. Можно предполагать, что лидеры КПСС, организуя совещание, в конце концов решили избежать каких-либо аналогий с Коминформом, в работе которого, как известно, участвовали ИКП и ФКП.