Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений

Обострение англо-иранских отношений из-за Бахрейна было вызвано столкновением геополитических интересов Лондона и Тегерана. Бахрейн находился под протекторатом Великобритании. 27 ноября 1957 г. представитель британского правительства Д. Ормсби-Гор, выступая в парламенте, отверг законность иранских притязаний на Бахрейн. Непрекращающиеся попытки Тегерана добиться увеличения западной военной помощи, как считали в Лондоне, противоречили британским интересам в шейхствах Аравийского полуострова. «Иранцы явно стремятся заменить наше влияние в Персидском заливе своим. Поэтому мы против открытия [иранского] консульства в Кувейте и не хотим обсуждать с ними статус Бахрейна», – подчеркивалось в докладе Форин оффис[468]. По этой же причине в Лондоне не желали продавать Ирану современную военную технику, в частности – противолодочные крейсера. В аналитической записке британского министерства иностранных дел указывалось, что «главы княжеств не поймут, зачем правительство Соединенного Королевства помогает созданию флота Ирана, если единственной целью этого флота является захват или угроза захвата островов в Персидском заливе»

[469]. И в Лондоне, и в Вашингтоне опасались усиления антагонизма между восточными участниками Багдадского пакта и большей частью арабского мира, в котором данный пакт все чаще стал рассматриваться как инструмент территориальной экспансии стран «северного яруса».

Дипломатический нажим на Великобританию оказывал и Пакистан, опасавшийся, что остальные участники пакта сочтут, что все договоренности по оборонной политике в рамках пакта должны касаться только западной части Пакистана, но никак не восточной (ставшей в 1971 г. государством Бангладеш). Поэтому пакистанская делегация собиралась поднять на ближайшем заседании Совета министров Багдадского пакта вопрос о военном планировании, предложив каждые пять лет переутверждать или вырабатывать новые военные планы. Одновременно с этим Карачи настаивал на включении в ежегодный доклад экономического комитета Багдадского пакта заявления о том, что экономическое развитие Пакистана тормозится политикой Индии, поощрявшей выезд из Пакистана бизнесменов, менеджеров, технических специалистов, не исповедовавших ислам. Это предложение было расценено Соединенным Королевством как провокационное[470]

.

Чтобы не допустить еще большего размежевания между участниками Багдадского пакта и продемонстрировать заинтересованность ведущих стран НАТО в укреплении пакта, впервые в заседании Совета министров этой организации, состоявшегося, как и было запланировано, в конце января 1958 г. в Анкаре, принял участие Дж. Ф. Даллес. Активного обсуждения острых внутриорганизационных проблем удалось избежать благодаря изменению политической ситуации на Ближнем и Среднем Востоке. Ко времени начала работы Совета переговоры об объединении Египта и Сирии перешли в завершающую стадию, и это стало центральной темой обсуждения четвертой сессии Совета министров Багдадского пакта.

Выступая на совещании в Анкаре, С. Ллойд отметил, что существуют три варианта действий в отношении египетско-сирийского союза: сотрудничество с ним, что было явно неприемлемо; сопротивление его созданию и попытка раскола, что было бы оптимально, если бы не серьезные сомнения о путях достижения этой цели и в конечном успехе; и, наконец, принятие создания альянса между Каиром и Дамаском как неизбежность при одновременном противодействии распространению влияния нового государства[471]. Последний вариант был одобрен участниками Совета министров Багдадского пакта, которые решили проявлять сдержанную официальную реакцию на возникновение египетско-сирийского государства, приступив к поискам альтернативных форм реализации арабского единства[472]

.

Члены Багдадского пакта предприняли очередную попытку убедить руководство США официально присоединиться к пакту. Среди аргументации участников пакта проскальзывали соображения, за которыми скрывались некоторые потаенные надежды ряда членов ближневосточной военно-политической организации. За месяц до проведения Совета в Анкаре А. Мендерес во время встречи с Д. Эйзенхауэром в Париже убеждал американского президента, что вхождение США в пакт снизит угрозу арабским странам со стороны Израиля[473]. Таким образом, по мысли мусульманских участников пакта, вступление США в пакт должно было сузить возможности израильской политики и создать рычаг влияния на позицию Тель-Авива. Сбывались опасения американской дипломатии, что страны Багдадского пакта и Ирак, в частности, будут использовать пакт в своих региональных целях.