Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений

Категорически против силового давления на Сирию выступил премьер-министр Ирака А. Джавдат, сменивший в июне 1957 г. Нури Саида. Новый глава иракского правительства был более чувствителен к общественному мнению, чем его предшественник. Американские и британские дипломаты безуспешно пытались убедить А. Джавдата, что его примирительный тон будет воспринят в Дамаске как проявление слабости со стороны Багдада, а результатом будет падение короля Хусейна, а потом, возможно, и иракского монарха Фейсала II[463]. Ирак старался ослабить неизменное ассоциирование его с Западом в глазах арабской общественности. За первые четыре месяца нахождения у власти А. Джавдат ни разу не упомянул Багдадский пакт в своих публичных выступлениях, а иракские спецслужбы существенно меньше стали глушить вещание каирской радиостанции «Голос арабов» на иракской территории

[464].

Ни одно арабское государство не хотело брать на себя ответственность за начало военных действий против Сирии. Единственной страной, готовой к решительным действиям в отношении Сирии, оставалась Турция. Турецкое правительство опасалось усиления арабского национализма, которое значительно снизило бы возможности Анкары влиять на ситуацию в регионе. В конце августа 1957 г. Турция начала сосредоточивать на границе с Сирией свои вооруженные силы. Действия турецкого руководства были продиктованы также и внутриполитической ситуацией в стране. А. Мендерес был обеспокоен растущей непопулярностью правительства среди населения, в основном, из-за экономических проблем, стоявших перед турецким обществом. В 1958 г. должны были состояться выборы в турецкий парламент, и глава правительства рассчитывал переключить внимание электората от внутренних проблем к внешней политике. Во время предвыборной кампании глава турецкого правительства активно использовал тезис о внешней угрозе Турции со стороны Сирии и Советского Союза[465]

.

Внутриполитический кризис в Сирии был разрешен путем вмешательства Египта. Между Каиром и Дамаском была достигнута договоренность об отправке в Сирию частей египетской армии. 13 октября 1957 г. египетские войска высадились в сирийском порту Латакия, а через несколько дней вместе с сирийскими частями они заняли позиции вблизи сирийско-турецкой границы. Вскоре в Каире начались переговоры о возможном объединении Египта и Сирии.

Развитие событий в регионе демонстрировало ограниченность у американского и британского руководств эффективных мер влияния на сложившуюся ситуацию. Нежелание Ирака участвовать в силовой акции против Сирии разобщало ключевых участников Багдадского пакта. За неимением лучшего Соединенные Штаты и, в меньшей степени, Великобритания вынуждены были принять как «меньшее зло» разрешение конфликтной ситуации вокруг Сирии путем использования влияния Г. А. Насера.

Усиление разногласий между участниками Багдадского пакта привело к тому, что под угрозой срыва оказалось проведение четвертой сессии Совета министров пакта, которая должна была состояться в Анкаре в конце января 1958 г. А. Мендерес стал настаивать на участии в сессии Г. Макмиллана, сменившего после Суэцкого кризиса на посту премьер-министра Великобритании А. Идена, а когда британская сторона уклонилась от этого предложения, указав на запланированную на начало 1958 г. поездку премьер-министра Великобритании по странам Содружества, то глава турецкого правительства предложил перенести Совет Багдадского пакта на апрель 1958 г. За инициативой Анкары скрывалось ухудшение турецко-иракских отношений, вызванное не только позицией иракского руководства в связи с сирийским кризисом, но и поддержкой правительством А. Джавдата Греции во время обсуждения кипрского вопроса в ООН[466]

. Багдад, очевидно, пытался подстраховаться на случай возникновения турецко-иракского спора из-за Мосула.

Идея отложить заседание Багдадского пакта была отвергнута британской дипломатией как необоснованная и чреватая еще большим разладом в отношениях между членами Багдадского пакта. Р. Стивенс сообщал из Тегерана, что Иран свяжет перенос даты заседания Совета на более поздний срок с англо-иранским спором по Бахрейну. Предыдущие попытки Великобритании убедить шахский режим, что спорные территории в Персидском заливе – это «всего лишь куски горных пород, торчащие из моря», не повлияли на позицию Ирана[467].