Мой большой греческий ремонт

— Я двадцать лет занимаюсь кондиционерами и знаю, что делаю, — заявил Панос, словно почуяв мою озабоченность. Замечу, что всякий раз, когда кто-то произносит нечто подобное, я тут же внутренне напрягаюсь и жду подвоха, ибо воспринимаю эту фразу как самозащиту невежи и неумехи, догадывающегося о собственной некомпетентности.

Предчувствие меня не обмануло. Уже через минуту из просверленной в стене дыры забил фонтан воды.

— Хм! — удивился Панос.

— Что значит «хм»? — уточнил я.

— Здесь не должно быть водяных труб.

— А что же это тогда?

— Боюсь, мы повредили трубу отопления.

— Насколько это серьезно?

Панос пожал плечами:

— Не знаю. Лучше спросить об этом сантехника. А нам, пожалуй, стоит закончить на сегодня.

С последней мыслью нельзя было не согласиться, и я распустил бригаду по домам. Уходя, Панос, чертыхаясь вполголоса, костерил незадавшийся день и все вторники разом. Не удержавшись, я поинтересовался причиной такой нелюбви ко второму дню недели. Оказалось, что вторник считается в Греции несчастливым днем. Так повелось аж со времен взятия турками Константинополя в тысяча четыреста пятьдесят третьем году, поскольку падение города пришлось как раз таки на вторник.

Весьма обременительная традиция, я вам скажу Получается, что за истекшие пять с лишним веков греки пережили без малого тридцать тысяч черных вторников! Другими словами, этот несгибаемый народ прошел сквозь тридцать тысяч дней, в каждом из которых мелкие и крупные напасти поджидали его за каждым углом, но выстоял. Поразительная жизнестойкость!

* * *

Вызванный мною Кудряшка приехал уже на следующий день, что по его стандартам, можно сказать, мгновенно. Направив в отверстие яркий луч фонаря, он припал к стене.

— М-да, уж лучше бы они водопровод повредили, — цокая языком, проворчал сантехник. — Тут в стену заложена медная труба, и в этом месте у нее колено. Придется паять.

— Но это же не очень сложно? — с надеждой спросил я.

— Паять-то? Нет, не особенно. Трудность в другом — нам придется разобрать стену.

— Как разобрать?

— По кирпичику.

— Ты шутишь?

— Нисколько. Ну что, приступаем?

Я нехотя кивнул. Подмастерье тут же приволок тяжеленную кувалду и под чутким руководством Кудряшки принялся с дикой силой крушить мою стену.

— Может, достаточно? — взмолился я, когда дыра достигла метрового диаметра.

— Нет, надо еще, — не отвлекаясь от процесса, ответил Згурос. — Мне нужен подход к трубе как изнутри, так и снаружи.

— Так дыра будет сквозная?!

Заметив выражение ужаса на моем лице, Кудряшка ободряюще улыбнулся:

— Да не переживай ты так. Дело житейское.

Дыра вскоре разрослась то таких размеров, что через нее стало возможно беспрепятственно входить в комнату с улицы, не пригибая головы.

— Ну вот, — удовлетворенно потер руки Згурос. — Теперь можно приступить к делу.

Наблюдать за тем, как работает наш сантехник, — сплошное удовольствие, пускай и редкое. Вскоре разрыв трубы был полностью ликвидирован.

— Скажи, а кто поможет мне заложить брешь в стене?

— Понятия не имею, — весело ответил Кудряшка, по праву любуясь результатами собственного труда.

Проводив сантехника и его подручного, я в полной беспомощности уставился на бугенвиллию, во всей красе проступившую сквозь гигантскую дыру. Надо срочно кого-то найти, а времени снова в обрез — завтра уезжать.

Приглашенный для консультации маляр Дзанос меня совсем обескуражил:

— Не повезло тебе. Каменщики в большом дефиците и обычно соглашаются, только если есть приличный фронт работ. Боюсь, на такую мелочовку никто не позарится.

— И что же делать?

— Даже не знаю. Но постараюсь найти человека.

— А сам не возьмешься?

— Что ты, я же маляр! — со смесью гордости и возмущения ответил Дзанос.

— В таком случае, можно я на всякий случай оставлю ключ, и если что…

— Ключ? Помилуй! Зачем он мне? — рассмеялся Дзанос, указывая на дыру, размером превосходящую входную дверь.

Оставшись одни, мы порядком пригорюнились. Вот незадача. Попробовать заложить дыру самим? Но штука в том, что у нас нет ни опыта, ни времени, ни кирпича.

Как же быть? Как долго после нашего отъезда дом будет стоять открытым настежь? Брать у нас, правда, нечего, если не считать новенькой кухни и любимого кухонного гаджета моей жены, который она ласково называет «посудопомоечной» машиной. Но все одно неприятно. Очень не хотелось, чтобы наш дом стал приютом для всех бездомных тварей, живущих в округе, не говоря уже о цыганах, что иногда объявляются в городке с наступлением туристического сезона.

Возвращаясь к черным вторникам, скажу, что, немного пожив в Греции, я автоматически подпал под их зловредную юрисдикцию и в полной мере прочувствовал на себе тяготы и лишения, причиняемые вторым днем недели.

Что удивительно, как только покидаешь территорию страны, вторники тут же теряют свою магическую силу. В Москве в эти дни я чувствую себя прекрасно и ничего дурного со мной не происходит. Однако стоит вернуться в Грецию, и вторничное проклятие тут как тут.

52. Глаз от сглаза