Мой кровный враг

А, может, и не стали доносить: все-таки воинский орден – не лучшее место для воспитания ребенка. Может, решили, что хранителям все равно не до того.

Мальчишка, наконец, перестал визжать и рваться, осел на землю, всхлипывая. Босой, в продранных на коленях штанах и не слишком чистой рубашонке. Я присела рядом, обнимая его, успокаивая. И что, спрашивается, с ним делать? Оставить здесь, а потом вернуться и забрать? Среди мертвых тел? Да и до утра не доживет: стоит падальщикам учуять кровь, а они учуют…

– Тетя? – Мальчонка размазал кулачком слезы. – Ты не моя тетя! А где моя?

Я вздохнула.

– Это она заперла тебя в погребе? – спросил Акиль, избавляя меня от ответа.

– Да, сказала сидеть тихо, чтобы твари не услышали. Где моя тетя?

– Боюсь, что у творца, – равнодушно произнес эльф. Огляделся. – Берсон, возьми ребенка в седло. И держись поодаль, если до дела дойдет. Разве что совсем жарко станет…

Солдат молча подхватил мальца на руки.

– Если? – переспросила я.

Эльф остановился над трупом, зачем-то пощупал лоб, потом сунул ладонь под мышку покойнику.

– Пожалуй, когда, – задумчиво произнес он. – Быстро до нас весть дошла. Теперь лишь бы успеть прежде, чем в нору уйдут.

Теперь мы неслись галопом. Не знаю, когда эльф успевал разглядывать следы на скаку, но он вел отряд не хуже хорошей гончей, к холмам, отгораживающим владения Мортейнов и наши от остальных земель Краммиана. Время от времени на дороге попадались тела: крестьянки сильны и выносливы, но и их силы не беспредельны и тех, кто начинал отставать, твари просто добивали. Хотя учитывая судьбу, им предназначенную, может, несчастным и повезло?

Мы все же нагнали две дюжины тварей – уже на землях Мортейнов. Эльф швырнул заклинание в спины последних пяти, я отстала от него лишь ненамного. Придержала коня, предпочитая бить издали, Акиль же, напротив, рванулся вперед, давя тварей копытами и разя мечом. В седле он держался так, словно в нем и родился. Большая часть тварей, точно больше десяти, рванула за ним, а он уже знал, что делать: вел коня по дуге, чтобы атакующие чумные, не слишком расторопные, мешали друг другу.

Не сразу я поняла, что он оттянул внимание тварей на себя, чтобы отвести их от пленниц. Я отгородила заметавшихся женщин барьером, вытянув их подальше от схватки, и рванулась к тварям сама, обрушивая на них волну огня и следом – ледяные пики. Солдаты тоже не стали медлить и принялись рубить чумных, пригвожденных пиками к земле. Через несколько минут все было кончено, остались лишь подрагивающие головешки тел и смрад горелого мяса.

Рыдали, по-прежнему сбившись в кучу, пять перепуганных девчонок, все не старше меня.

– Здесь нет моей тети, – заявил мальчишка, глядя на них из седла.

– Вот живучий, байстрюк! – восхитилась одна из девушек вытирая слезы. – Из замка живой ушел, теперь тут. А моих младших… – Она разрыдалась. Стоящая рядом девушка обняла ее и принялась утешать.

– Из замка? – не поняла я.

Остальные тоже спешились, солдат снял с седла пацана. Прежде чем двигаться дальше, пленницам явно стоило отдохнуть, да и лошадям тоже.

– Ну, когда наш лорд соседей в замке до единого вырезал, – вмешалась еще одна девушка, с лицом, покрытым веснушками, точно перепелиное яйцо. – Аккурат в начале войны.

Я задохнулась от неожиданности. Что она несет?

– В смысле, вырезал?

– Да где ж вы были, госпожа? – изумилась она. – Вся округа гудела.

– В Бенриде.

Лицо ее отразило непонимание, и Акиль объяснил вместо меня.

– За морем.

– А-а. Ну, словом, в начале войны господа что-то не поделили, наши с соседями, значит. И наш лорд так, говорят, озлился, что никого там в живых не оставил. Ни господ, ни прислугу. И замок поджег, хотя чему там гореть, он же каменный.

Мне едва удалось справиться с лицом. Что она несет? Или снова историю пишут победители? Скорее всего…

– Нынешний-то лорд, говорят, в отъезде был, повезло, – продолжала девушка.

– А мальчик? Откуда он взялся? – Я постаралась, чтобы голос звучал равнодушно. Наверняка крестьяне слышали звон, да все переврали, чтобы пострашнее было. Люди любят пугать себя и других. Так вот и появляются поля, на мили и мили покрытые трупами, что земли не видно, хотя простая арифметика говорит, что такого просто не может быть.

– А мать его горничной в замке была. Господа ее давно соседям подарили, девчонкой еще. Она пригожая была, вот и глянулась. Мальчишку, вот, прижила. Может, от господ, но болтают, что все же от кого-то из прислуги. С господскими детьми, говорят, странности с самого рождения, а этот обычный.

Если под странностями она имеет в виду магию, то не с рождения. Как раз лет в пять она и просыпается, когда ребенок уже что-то соображает и ему можно многое объяснить. Страшно подумать, что было бы, появляйся магия с рождения…

Так что пацаненок, похоже, внебрачный сын кого-то из Мортейнов. Или магов без титула, им служивших. Я присмотрелась к нему повнимательней: русый, глаза то ли серые, то ли голубые, сейчас, при светлячке, не разберешь. Хотя все равно не поймешь: в наших краях каждый второй русый да сероглазый. А кто не русый, тот белобрысый…