Мой муж — чудовище

— Мы, ваша милость, за госпожами ходить не приучены, вы уж простите, если что не так, — смущенно добавила Джеральдина, а я сказала:

— У тебя очень красивое имя.

— Моя матушка — сестра отца Джорджа. Начитанная, — объяснила она. — Вот и назвала меня, как героиню какой-то книги. А еще она в храме поет. Вы ее, наверное, слышали.

Я кивнула. Я мало что помнила из ритуала, но мне не хотелось никого обижать.

— Я вам сейчас грог принесу, завернитесь вот пока в одеяло, а Джеральдина ванну наполнит, — пообещала Юфимия и повернулась к невестке: — Смотри, ее милость сильно поранилась, добавь трав лечебных.

Никто не интересовался, что произошло, почему я вернулась, где экипаж, где Летисия. Это было не дело слуг, но лорд Вейтворт должен был спросить меня? Или ему хватило рассказа Филиппа?

Юфимия и Джеральдина оказались расторопными. Грог успокоил меня окончательно, я согрелась, а когда погрузилась в ванну, наполненную горячей водой и пахучими травами, плавающими по поверхности, мне стало совсем хорошо. Джеральдина терла мои руки мочалкой, было немного больно, но я терпела.

— Мы с вами побудем, миледи, а то все это, мороз да усталость, а затем грог, сморит вас, захлебнетесь еще ненароком, — говорила Юфимия. — Да что же ты так ее милость-то скребешь, она же тебе не корова, дай я.

— Я не хочу, чтобы вы уходили, — объявила я и закрыла глаза. Юфимия расплела мою косу, вспенила что-то ароматное на моей голове и теперь поливала меня теплой водой. — Я хочу, чтобы вы остались. Обе. В моей комнате.

Мне не ответили, а из-за пены я не могла открыть глаза, чтобы выяснить, в чем причина. Я и так понимала — я должна ночевать одна, а крестьянки, скорее всего, решили, что я заговариваюсь. Немыслимо для леди вот так повести себя.

Кто-то обернул мои волосы полотенцем, и я наконец открыла глаза, встретившись взглядом с Юфимией.

— Ты поняла меня? — спросила я.

— Да, миледи.

— Я сама поговорю с лордом-рыцарем.

Юфимия тяжело молчала, не отворачиваясь, но и не отвечая. Она обменялась взглядом с невесткой, вздохнула и только потом призналась:

— Его нет, ваша милость.

Опять? Я выхватила у Джеральдины простыню и завернулась в нее. Насколько это обычно для него — покидать дом в такое время?

— А когда он вернется?

— Не знаю, миледи.

Расспрашивать слуг, где хозяин, верх неприличия. Меня подмывало нарушить все эти дурацкие правила, придуманные неизвестно кем неизвестно зачем, разве лишь для того, чтобы усложнить то, что может быть просто. Но я жестом попросила подать мне ночное платье, влезла в него с трудом — тело было распаренным и влажным, стащила полотенце с волос и вернулась в свою комнату.

Кто-то — или Юфимия, или Джеральдина — успели положить мне в постель горячие камни, завернутые в толстую ткань, чтобы я продолжала греться и не простыла. Из-под потолка доносился негромкий гул — перекрыли заслонку, чтобы тепло от печей выходило не в трубы на крыше, а шло через воздуховод спальни. Это были предусмотрительность и внимание, которых я прежде не получала. Летисия придерживалась строгих правил, установленных для истинных леди, но мне куда больше нравилось быть под присмотром этих простолюдинок.

Джеральдина осталась в ванной, я слышала, как она прибирается и тихо поет, и подумала, что если у ее матери столь же прекрасный голос, я обязательно должна послушать ее пение в храме. Юфимия тщательно укрыла меня одеялом и села на полу возле моей кровати.

— Как прикажете, миледи, — сказала она, и в этот момент в дверь постучали.

— Я сама, — упавшим голосом прошептала я, догадываясь, кто меня потревожил.

За дверью стоял Филипп, уже переодевшийся, и меньше всего он ожидал увидеть меня в таком виде. Но слуги часто видят хозяев так, как никому больше не удается, ему придется привыкнуть и к этому.

— Миледи, так что карета? — негромко спросил он. — Без вашего ведома я не могу взять лошадь.

Я нахмурилась. Филипп просит, чтобы я принимала решения, значит, снова никому не известно, где лорд Вейтворт?

— Спросите его милость, — пробормотала я.

— Никто не знает, где он, миледи.

Мой муж, человек, который женился на мне неизвестно зачем, исчезает и появляется неожиданно, и никто из слуг ведать не ведает, где он бывает. «В полнолуние», — закончила я и загнала глубже все возможные мысли. Оборотень не может так долго скрывать свою суть, лорд Вейтворт живет здесь уже два года.

— Да, поезжай, — разрешила я. — Найди карету, найди Летисию, привези сюда. Если полиция уже нашла ее и с тобой не отпустит, я… — Что я могу? — Я сама отправлюсь к ним завтра.

— Как прикажете, миледи, — кивнул Филипп.

— Возьми кого-нибудь, один не езжай.

— Как прикажете, миледи.

Главное, не забыть еще что-нибудь очень важное, о чем я впоследствии могу пожалеть.

— Того, кто умеет стрелять.

— Ваша воля, ваша милость.

Дверь за Филиппом закрылась, и я подошла к кровати, предвкушая тепло и, возможно, сон. Юфимия так и сидела рядом, сложив руки на коленях, а Джеральдина вышла из ванной и вопросительно посмотрела сначала на дверь, потом на меня.

Я покачала головой. Джеральдина приблизилась и приподняла мне одеяло, а я услышала на улице какой-то шум.