Мой театр. По страницам дневника. Книга II

Когда вокруг Овчаренко в театре забегали, я сказал: «Тёмик, хочешь – вали, нет – чтобы я никого из педагогов рядом с тобой не видел». Я уже придумал, что мы поедем с Овчаренко на конкурс «Арабеск» в Пермь, возглавляла который Е. С. Максимова.

4

2008 год начинался в Парижской опере большими гастролями Bolshoi Ballet. Мы прилетели в Париж 2 января со спектаклями: «Корсаром», программой одноактных балетов: «Игрой в карты» Ратманского, картиной «Тени», «Пиковой дамой» Пети и «Спартаком» Григоровича с Карлосом Акостой в главной роли, у нас в труппе эту партию уже никто не тянул.

Жил я в парижской квартире Спиваковых, труппу разместили в чудовищно плохом отеле, уже категории «Е», даже не «С».

Все знали, что в следующем сезоне Ратманский перебирается от нас в Штаты в American Ballet Theatre, и никто в труппе голову пеплом не посыпал. На прощанье Лёша из пяти «Корсаров» дал нам с Захаровой всего лишь один спектакль.

На генеральной репетиции, где мы со Светой танцевали только I акт, присутствовала вся Школа при Парижской опере и пул критиков. Нас принимали на ура, потом последовал банкет в Ротонде. В этот момент ведущий балетный критик Le Figaro Рене Сервен, с которым меня некогда познакомила Ирен Лидовá, ушел на пенсию и отдал свою позицию ученице.

Мы со Светой стояли с шампанским, когда к нам подошел Рене вместе с этой новой девушкой: «Вот, Hиколя, теперь для Le Figaro пишет она». Мы познакомились, французы сделали нам комплименты, расспросили про хореографию. И вдруг молодая критикесса говорит: «Николя, простите, мне дали список, кого я обязательно должна похвалить, а я не могу понять, кого они танцевали. Про вас и Светлану понятно, это и так было слышно по овациям публики, но другие – это кто?» В списке от руководства ГАБТа, кроме молодых артистов, значился еще и Янин, в роли… купца Исаака Ланкедема. Мы со Светой вежливо улыбнулись…

5 января на открытии гастролей в паре с Захаровой я станцевал «Корсара». Все произошло так, как предсказал Юг Галь!

Тут грипп начал просто выкашивать нашу труппу. Из всех солистов остались здоровы только мы с Захаровой. Неожиданно разнеслось известие, что в «Корсар» срочно вводят молодых Н. Осипову с И. Васильевым, никогда до этого спектакль не исполнявших. Мы со Светой руками развели: «Мы же есть, и нас можно попросить». В результате, Осипову с Васильевым на сцену все-таки не выпустили. Но и Захарову с Цискаридзе туда не допустили.

Последний «Корсар» собирались танцевать Лунькина с Филиным. Мы с Захаровой уже уходили из театра, когда в коридор из своей гримерной вышел Сергей. Я еще удивился, что он так рано тут появился, за два часа до начала. Стоя на улице в ожидании такси, я посмотрел на Оперá. В одном из окон маячил Филин, я помахал ему. Он мне тоже помахал…

Что происходило дальше. Убедившись, что я уехал, Филин тут же пошел к нашему руководству и отказался от спектакля, понимая, что танцевать по большому счету некому. Его «запасной» на тот вечер артист лежал в отеле с температурой под 40. Серёжа был в своем «репертуаре»: то ли потребовал удвоить гонорар, как обычно, то ли настаивал на своем назначении на пост худрука балетной труппы ГАБТа. Всеобщий переполох. Кто-то предложил Ратманскому: «Позвоните Захаровой и Цискаридзе!» «Не буду! Кто угодно, только не они», – ответил Лёша. О репутации Большого театра речь вообще не шла.

«Пиковую даму» на тех гастролях я танцевал три вечера подряд (не считая генеральной), впервые на сцене Парижской оперы, ровно через четыре года после травмы.

Пети репетировал со мной в приподнятом настроении. На генеральной репетиции одноактных балетов зрительный зал Оперá был переполнен. После «Игры в карты» Ратманского – аплодисментов вообще не было. На «Пиковой даме» – полный восторг.

Вечером мы с Роланом и Зизи пошли ужинать. Вдруг Пети: «Николя, мне надо с тобой посоветоваться. – Начал издалека: – Ко мне подошел Ратманский и сказал: „Можно, я с вами буду кланяться после „Пиковой дамы“?» Я возмутился: «С какого перепугу он с нами выйдет? У него есть свой спектакль, пусть после него и кланяется». Ратманский вообще делал все, чтобы его балет «Лея» вместо «Пиковой дамы» на парижские гастроли поехал. А тут – кланяться! Ролан замялся: «Я тоже так думаю, но он все-таки руководитель…» – «Ролан, если вы позволите ему выйти на сцену, предупреждаю – я развернусь и уйду. Можете стоять с Ратманским и кланяться».

Пети смотрит на меня хитро, понимаю, что ему нравится то, что я говорю. Тут Зизи свои «пять копеек» вставила, повернувшись к мужу: «Ты понимаешь, мы не договаривались с Николя?» Он засмеялся: «Ну почему вы с Николя всегда одного и того же мнения?!» «Потому, что мы тебя, дурака, оба любим», – улыбнулась Жанмер.

5

11 января на сцене Парижской оперы – вечер одноактных балетов. После «Игры в карты», пока Ратманский бежал из зрительного зала на сцену, чтобы раскланяться, занавес в тишине закрылся. Лёша не успел даже носа к публике высунуть.