Мой театр. По страницам дневника. Книга II

Я не понаслышке знал, что подписывать Филину нельзя ничего. Потому что, используя эту бумагу, он мог потом тебя за Можай загнать. Я был в курсе, как он разводился с ученицей Семёновой – Инной Петровой. В один непрекрасный день Инна поняла, что у нее вообще нет ничего. Потому что все их совместно нажитое имущество оказалось записано на маму Сережи, сестру, папу, племянницу, может даже на кошку, если она у них была.

Я сказал: «Сережа, никто не может сказать, что будет. Я много лет танцую это один и ничего». – «Я не могу тебе позволить, чтобы ты подвергал театр такому риску!» «Слушай, столько лет я танцую…» – старался закончить миром я разговор. «Нет-нет-нет, все должно быть по правилам, или ты даешь расписку…» – «Ну дам я тебе расписку, и что? И вдруг, не дай бог что…» «Ну, тогда ты будешь платить штраф!» – заявил Филин. «Сережа, я не буду тебе давать никакой расписки». – «Тогда я поставлю на вторую „Пиковую даму“ Гуданова». «Делай что хочешь». – «Ты должен явиться на запас!» Желание унизить меня во что бы то ни стало переходило все мыслимые границы, послав его куда подальше, я добавил: «Можешь написать себе эти правила и повесить на стенку!»

Станцевав 9 апреля «Пиковую даму», я сел в самолет и улетел в Лондон. В «Русских сезонах XXI век», которые по-прежнему с большим успехом проводил А. Лиепа, в London Coliseum я исполнял «Синего бога», «Шехеразаду» и «Послеполуденный отдых фавна». Причем балеты шли не под фонограмму, а под петербургский оркестр под руководством дирижера А. В. Титова.

Сегодня даже трудно поверить, но весь город был в моих фотографиях: в витринах, на афишных тумбах, билбордах, автобусах… Меня специально повезли на какой-то вокзал, там железнодорожные пути как бы под дом уходят. И на этом доме висела моя гигантская фотография – я летел в pas de chat в «Шехеразаде».

Все мои знакомые и фан-клуб были в восторге: «Весь Лондон в твоих фотографиях! Мы такого еще не видели!» Причем снимки были очень красивые.

20

Пока я танцевал в Англии, Воронцова оставалась в Москве. Лина готовила свой сольный репертуар для гастролей в Париже. Афиши с именами исполнителей уже были отправлены французам. Понятно, что меня туда не взяли. Туда не взяли и Лину, но каким образом! Филин начал сводить с ней личные счеты, не собираясь прощать собственного публичного фиаско.

Чувствуя свою власть, Сергей не постеснялся мне заявить: «Ты же мальчик умный, посоветуй, скажи Воронцовой, что она должна сделать!» У меня дыхание перехватило: «Да как ты… с тобой даже стоять рядом противно!»

Снятию Лины с парижских гастролей, куда как руководитель уже поехал Филин, предшествовала такая история…

Воронцовой еще при прежней «власти» дали партию актрисы Мирейль де Пуатье в балете Ратманского «Пламя Парижа». Она должна была танцевать со Скворцовым. Тот был очень плотно занят в текущем репертуаре, но Янин как завтруппы настаивал на его кандидатуре.

Я стал втихаря готовить Родькина на роль Актера. Подумал: у Дениса будет готова партия, у Лины – партнер. Потому что дуэты в том спектакле очень сложные. Ратманский сам никогда не танцевал ничего подобного и, не имея опыта, насочинял такого! Все очень неудобно, накручены одна за другой сложнейшие поддержки: из «стульчиков» выходы в какие-то «рыбки», из «рыбок» в какие-то… В общем, понаставил.

До спектакля осталось несколько дней, Янин вдруг говорит, что Скворцов не может танцевать, мол, готовь Родькина. Денис очень сильный от природы, но он еще неловкий в дуэтах был, без опыта совершенно, тем более в таких сложных.

По злой иронии судьбы премьера моих учеников в «Пламени Парижа» случилась через неделю после назначения Филина на пост руководителя балета ГАБТа. Спектакль шел утром на Новой сцене, но зрительный зал переполнен. Все пришли посмотреть, в какую сторону повернется история Лины.

К моему ужасу, большая часть труппы не только не сочувствовала девочке, попавшей в ужасную ситуацию, а, наоборот, радовалась ее унижению. Мол, из Воронежа приехала и Москву, тут ей сразу и «золото» на конкурсе, и сольные партии, и опека Цискаридзе…

Сначала спектакль шел вполне нормально. Наступил момент, когда Мирейль берет в руки флаг, Актер поднимает ее на «стульчик» и проносит по диагонали. Когда Денис к Лине подходил, я уже понимал, что он очень устал и сейчас ее уронит. А у Дениса рост 190 см… Как Лина оттуда летела вниз, даже вспомнить страшно. Не занимайся она гимнастикой в детстве, точно бы разбилась. Но в последний момент Лина как-то выкрутилась, смягчив свое падение, потом встала, а впереди половина adagio и сплошные верхние поддержки. Дениса от страха просто вырубило. Лина схватила его за руки, встряхнула и стала танцевать дальше…

Как только закончилось эта сцена, по театру уже бежали наши «доброжелатели» с криками «Ура!». Рассказать, как рыдала Лина, когда закончился спектакль, невозможно. Бедный Денис растерянно повторял: «Я устал. Я просто устал, у меня руки отключились».