Мой театр. По страницам дневника. Книга II

В общем, 17 ноября мы станцевали. Хочу сказать, что я, наверное, не натанцевал в тот вечер на тот успех в Мариинском театре. У меня было ощущение, что мы кланяемся дольше, чем шел сам спектакль. В замечательном, приподнятом настроении я вернулся в Москву.

А в Большом театре ожидали приезда Президента РФ Д. А. Медведева. У меня в тот день проходила съемка на НТВ в «НТВшниках», была такая программа. Зашла речь о «ремонте» ГАБТа. Кто-то из гостей предложил, мол, надо об этом доложить Президенту. Я в ответ: «Не все можно доложить Президенту. Он сегодня приезжает в Большой театр, и для того чтобы ему никто не сказал, что в Большом театре не ремонт, а сплошной новодел, нас туда просто не пустили…» «Как – новодел?» – забурлила студия. Не считая нужным делать из этого тайну, я рассказал о том, что ГАБТ теперь – настоящий «каширский дворик».

И началось!!! Мое честное высказывание имело эффект разорвавшейся бомбы. СМИ тут же на меня вылили тонны грязи: Цискаридзе ничего не понимает в реставрации, в архитектуре, он вообще ничего не понимает. В общем, я очередной раз оказался в преддверии Ада.

31

Мне дали станцевать, по-моему, только четвертую «Спящую красавицу» с Авророй – Машей Александровой 23 ноября. Совпадение это было или зигзаг моей судьбы, но именно на этот спектакль пришла королева-консорт Бельгии Матильда. И после спектакля Иксанову, Филину и иным высокопоставленными лицам пришлось стоять и выслушивать ее восторги относительно моего выступления.

Потому что до моего выхода, как мне потом рассказали, все шло весьма ординарно. Ну, спектакль и спектакль. Но когда началась картина «Охота», когда Дезире впервые появился в спектакле…

Накануне я, как чувствовал, взял репетицию на сцене. Пришел и выяснил, что там нет подзвучки, есть звуковые ямы, то есть музыку в этих местах не слышно, не только рояль, но даже оркестр. Оркестровую яму сильно увеличили. Кроме того, изменилась рампа и наклон сцены. Надо было приспособиться ко всему заново, привыкнуть. Все вокруг Холберга крутились, а Цискаридзе-то что, четвертый состав!

Но когда в спектакле я вылетел на сцену, вся моя выходная вариация Дезире шла под несмолкаемые аплодисменты. Крики: «Молодец!», «Браво!», что-то несусветное творилось с залом. Летя по кругу в jeté en tournant, уже пройдя первую диагональ, понял, что музыки не слышу, потому что овации все перекрыли. Эту запись можно увидеть в Интернете, чтобы никто не думал, что я что-то преувеличиваю. Закончив вариацию, я долго стоял в финальной позе, как когда-то мы с Улановой отрепетировали. Дирижер был вынужден сделать паузу большую, потому что гром аплодисментов стоял в зрительном зале.

И когда, уже после вариации, я пошел по кругу, как бы рассматривая, здороваясь с придворными, мне артисты кланялись и говорили: «Вот теперь настоящее открытие Большого театра. Наконец эти стены услышали овации, а не клакеров!» Такие вещи невозможно ни забыть, ни купить. И так действительно было.

После спектакля королева Матильда пришла на сцену, обратилась ко мне на французском: «Скажите, как получилось, что до вашего выхода все спали? И вдруг вы вылетели, и взорвалось все! Вы вообще не приземлялись, вы все время висели в воздухе!» И, забыв всякую сдержанность, засмеялась: «Я так вам аплодировала, что просто подпрыгивала на кресле!»

На той «Спящей красавице» присутствовала и известная французская актриса Кароль Буке. Она тоже зашла за кулисы, бросилась ко мне: «Я такого удара энергетического не получала никогда от балета, чтобы вот просто… меня сносило с первого ряда, что происходило? Что у вас за энергия, что с вами?» Я засмеялся: «Не знаю, просто люблю то, что делаю». Адреналин, конечно, мне прыти поприбавил.

32

Показательно лишенный спектаклей в ГАБТе, я танцевал в Мариинском театре, участвовал в «Шопениане», посвященной 75-летию М. Лиепы в Кремлевском дворце, затем в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко танцевал в честь 70-летия М. Лавровского, потом уехал с Илзе Лиепа на гастроли по России. Без работы я не сидел.

Тут надо сказать, что летом, еще до смерти Пестова, произошло очень печальное для меня событие. 10 июля не стало Ролана Пети. Я сразу позвонил Жанмер, чтобы выразить ей свои соболезнования. А она вдруг стала передо мной извиняться, просить прощения за мужа. Я уже рассказывал о том, что Ролан уходил из жизни в жутком Альцгеймере. «Николя, – сказала Зизи, – я у всех наших друзей и знакомых прошу на всякий случай прощения, потому что не знаю, кому Ролан успел нахамить, а кому не успел. Он со всеми, с кем мог, испортил отношения перед тем, как отправиться на тот свет!»

Один за другим уходили из жизни очень дорогие, близкие мне люди, и никто не мог восполнить эти потери – и до сих пор там, в моем сердце, пустота.