Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Остановившись на развитии экономических отношений между Советским Союзом и Швецией, а также Норвегией, Молотов высказал мнение, что, с этой точки зрения, новая железная дорога Салла – Кемиярви может быть довольно важной, а также добавил, что она может быть даже необходимой на случай, если другие пути, ведущие из России, окажутся перегруженными.

Советский посол, госпожа Коллонтай, которую я хорошо знал со времён Стокгольма, сообщила, что хотела бы видеть меня у себя. Как и всегда, она была исключительно любезна и высказывала сожаление по поводу произошедших событий. Политики мы не касались. Однако госпожа Коллонтай заверяла меня, что сложившиеся решения между нашими странами в Советском Союзе считают окончательными, и в будущем никаких мер против Финляндии предприниматься не будет.

Из Стокгольма самолётом мы отправились в Москву. На аэродроме нас встречали заместитель наркома иностранных дел Лозовский и начальник протокола Барков. Нас разместили в знакомой нам уютной резиденции советского правительства и ухаживали за нами так же хорошо, как и во время мирных переговоров.

20 марта в 23 часа в Кремле состоялся обмен ратификационными грамотами.

После обмена документами и подписания протокола обсуждали с Молотовым вопросы выполнения мирного договора. Так начался долгий переговорный процесс, который для меня продолжался 15 месяцев: Войонмаа вернулся в Финляндию через три недели. Выезжая из Хельсинки, я намеревался вернуться туда сразу после назначения нового посланника в Москву. Имелась также договорённость, что созданное в начале войны правительство, членом которого я был, уйдёт в отставку после наступления мира. Действительно, 29 марта было сформировано новое правительство, премьер-министром которого вновь был Рюти, а министром иностранных дел – профессор Рольф Виттинг. Таннер стал министром торговли и промышленности. Ещё раньше, в сентябре, я просил освободить меня от должности посланника в Стокгольме. Мне хотелось стать свободным человеком и заняться своими книгами, а также, может быть, что-нибудь написать, я уже давно это планировал, но всё не получалось.

Вышло, однако, по-другому. 29 марта я получил телеграмму: «Правительство убедительно просит Паасикиви принять на себя на некоторое время обязанности посланника в Москве как наиболее подходящего для этой должности». Я ответил в тот же день: «Мы с Войонмаа находимся здесь с особым поручением, с en mission special, и до тех пор, пока не будет завершено порученное нам, я не могу принять на себя обязанности постоянного посланника». Через пару дней поступила новая телеграмма: «Убедительно просим всё-таки согласиться занять должность посланника на некоторое время. В нынешней критической ситуации исключительно сложно найти другого человека или иное решение, которое было бы столь же приемлемым, как предлагаемое». Поразмышляв пару дней, я спросил: «Каким будет самое короткое время, на которое вы бы хотели оставить меня здесь? В связи с тяжёлыми испытаниями последнего полугодия я устал, а работа здесь весьма сложная и напряжённая». На это пришёл ответ: «Три месяца». Я не счёл возможным отказаться от просьбы правительства и, таким образом, остался в Москве. Вскоре прибыла и моя супруга. По прошествии недолгого времени я заметил, что оставить мою должность через три месяца без ущерба для дела было бы невозможно, в связи с чем сообщил, что остаюсь до осени, а затем – до весны 1941 года. Таким образом, мне пришлось работать в Москве всё время между войнами, и я выехал оттуда за 18 дней до начала войны между Германией и Советским Союзом.

Молотов сообщил, что советское правительство «с удовольствием» даёт своё согласие, агреман, на моё назначение. Хотя я и «капиталист», и «буржуй», но в Кремле я был persona grata. Полагаю, это было связано с тем, что там совершенно правильно понимали моё стремление всегда избегать противоречий и искренне работать на благо установления добрых и дружественных отношений между Финляндией и Советским Союзом, а также тот факт, что я стремился к этой цели уже в ходе переговоров осенью 1939 года.

Я всегда интересовался государственными и другими общественными делами и в течение четырёх десятков лет принимал в них то более, то менее активное участие. Я предполагал, что работать посланником в Москве будет непросто. Быть представителем после войны в стране бывшего врага – задача деликатная и крайне сложная. И тем более сложная, поскольку речь шла о представлении малого государства в победившей великой державе, которая к тому же исповедовала иные идеалы и имела иную идеологию. Моё положение было бы иным, если бы дисбаланс сил между двумя государствами не был бы столь разительным.