Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Министр Эрих также обратил внимание на то, что финская сторона – misarabile dictu15 – посчитала, что в качестве аренды за Ханко можно принять «пустячную компенсацию», 8 миллионов марок. Нужно было или указать компенсацию в значительно большем размере, например, ту же сумму, пересчитанную в долларах, или же, наоборот, предложить чисто номинальную сумму, например, в 100 или 10 финских марок. Выше уже говорилось о том, что мы пытались договориться об арендной плате в размере 250 тысяч или, в крайнем случае, 200 тысяч долларов золотом, но Молотов, повысив первоначальный размер платежа с 5 до 8 миллионов марок, не согласился с нашим предложением. Мысль о фиктивной аренде в 100 или 10 марок нами даже не рассматривалась, да я и не думаю, что такой жест мог иметь реальное значение.

Ю.К. Паасикиви дает интервью журналистам после заключения Московского мира. Фотограф неизвестен. (Sota Arkisto-pictures, Finnish Heritage Agency)

Коса смерти совсем близко прошлась над головой нашего народа в Зимней войне. Она чуть не лишила его жизни. Гибель была совсем рядом. Получив тяжёлое ранение, Финляндия в последнее мгновение спаслась от катастрофы.

Можно спросить: была ли Зимняя война, закончившаяся для нас столь тяжело и трагично, совершенно напрасной?

На это надо ответить, что уважение к нашему народу и государству возросло во всём мире; мы прославились и получили известность как народ, который хотел и мог сражаться за свою свободу и независимость. Зимняя война объединила наш народ в защите Отечества, укрепила его духовно, показала, что у нас была общая миссия и что мы в большей степени зависели друг от друга, чем многие думали раньше. Всё это было положительной стороной войны. Но на другую чашу весов были положены более тяжёлые гири. Наша война не произвела на Кремль того впечатления, которого многие ожидали, и которое, как считалось, при будущем подведении итогов перевесит чашу весов в нашу пользу. Война отравила атмосферу отношений между Финляндией и Советским Союзом. Симпатии мира не компенсировали ухудшение отношений с нашим восточным соседом. Отношения с Советским Союзом были для нас важнее, чем с любой другой великой державой. Да и положительные стороны войны не могли возместить потери по суровому Московскому миру, не говоря уже о других наших потерях. У меня нет никаких сомнений в том, что потери от Зимней войны несравнимо превысили возможные выгоды.

Мы проиграли войну. Но в первые месяцы мы сражались успешно. Это подняло чувство нашего самосознания и заставило нас недооценить военную мощь Советского Союза. Английские историки рассказывают, как буры, победив в 1881 году английские войска в небольших боях, пребывали во власти опасного самодовольства, презирая военные возможности Великобритании. Спустя два десятилетия это заблуждение привело их к ошибочной политике (The Cambridge History of British Foreign Policy III. Р. 205, 265)16. История даёт повод для сравнения.

Финские события 1939–1940 годов стали вновь конкретным примером неустойчивости и ненадёжности положения малых государств в условиях господства нынешних принципов в сфере международной политики. Политика нейтралитета, которой добросовестно следовала Финляндия, не привела к нужной цели. То, что в потрясениях последних лет несколько малых государств, оказавшись на самом краю обрыва, сумели сохранить равновесие, ещё не гарантирует, что им и в будущем так же повезёт.

Книга вторая.

Время перемирия

Вручение верительных грамот Председателю Президиума Верховного Совета ССCР М.И. Калинину 15 апреля 1940 г. (Finnish Heritage Agency)

I

Вновь в Москву

Президент уполномочил Войонмаа и меня произвести в Москве обмен ратификационными грамотами мирного договора. 18 марта 1940 года мы отправились в Москву, я – в пятый раз, самолётом через Стокгольм. Секретарём у нас был заведующий сектором МИДа Й. Нюкопп, а помощником и переводчиком – министр Р. Хаккарайнен1.

В Стокгольме я посетил министра иностранных дел Гюнтера. Он рассказал, что, по имеющейся у шведов информации, советские военные при подготовке Московского мирного договора требуют переноса финско-советской границы настолько, насколько она установилась сейчас. Далее Гюнтер сообщил, что Молотов в беседе со шведским посланником2 Ассарссоном поднял вопрос об оборонительном союзе между Финляндией, Швецией и Норвегией, отметив, что подобный союз противоречил бы шведскому нейтралитету. Сославшись на выступление председателя парламента Норвегии Хамбро, он утверждал, что подобный союз был бы направлен против Советской России. По мнению Молотова, смешно даже представить, что Советский Союз может напасть на Финляндию. В то же время, по мнению Гюнтера, поскольку подобный союз носил бы оборонительный характер, то он не противоречил бы третьей статье мирного договора, и, таким образом, его заключение было бы вполне возможно. В Швеции в настоящее время изучают этот вопрос. Он поинтересовался, идёт ли в Финляндии подготовительная работа. На это я не смог ответить.