Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Тут-то и является та самая амбивалентность романа, его контрапункт, при котором сатира и юмор могут обернуться едва ли не соцреализмом. Способствует такому нежданному превращению центральная в романе история битвы за «Иппокренино», которое вышеперечисленные «насельники кущ» ни за что не хотят отдавать в руки акуле бандитского бизнеса Ибрагимбыкову. Угроза потерять свой коллективный рай в чудном уголке природы с целебным источником, вода которого превосходит все нарзаны и боржоми, вполне реальна, ибо акции ДВК, вложенные в мошеннические «мавродики» и «чемодурики» (следует гротескная история спасения Чемодуровым своей финансовой пирамиды путём грандиозной аферы с «оленьими» чудо-грибами, в которую влип директор ДВК Огуревич на горе его обитателям), оказались заложенными под её же недвижимость.

Неравная битва со всемогущим бандитом, который может подкупить и ТВ, и судью, и чиновников из «Федерального управления конституционной стабильностью» («ФУКС»), можно сказать, героизирует «насельников», бесстрашно судящихся с Ибрагимбыковым. Воодушевившись, и сам Ю. Поляков делает рискованный сюжетный ход, вкладывая в руки Жарынина смертоносный кинжал мстителя, и кровь обоих погибших – режиссёра и капиталиста – тут отнюдь не кинематографическая. «Набалтывание» синопсисов – вариантов сценария «Гипсового трубача» – вдруг становится сценарием судьбы, литература и кино уступают место реальной жизни. Так что недоумённый читатель спрашивает и себя – верить или не верить, и писателя: шутка это или нет?

Нечто подобное происходит и с Кокотовым, который обнаруживает, что неопасная с виду болячка оказывается симптомом онкологического заболевания. И вновь амбивалентность: героя легко излечивает от недуга инопланетянин, в этом феерическом романе, полном «стругацких» гротесков, вполне уместный, не «картонный». Выздоровления, однако, не происходит, и читатель вновь должен настраиваться на серьёзный лад. Впрочем, знакомый с «Апофегеем» и «Демгородком», поставившими Ю. Полякова в ряд «патриотов», такими «качелями» от «смеха» к «слезам» не удивится, а только ещё раз окинет взглядом это тысячестраничие. И увидит, как много тут антилиберального под маской шуток и эксцентрики, почти ильф-петровских, почти гайдаевских. И совсем не самодуром выглядит «председатель российского фонда Сэроса» Альбатросов, прогнавший «мерзавца» Кокотова с его рукописью якобы антисоветского «Тимура и его команды». Переделка гайдаровского шедевра в угоду «демократам» получилась, наоборот, просоветской, про-сталинской: чтобы убить тирана, Тимур, сторонник восстановления монархической династии, приказывает своей команде «учиться, учиться и учиться» – только так можно, став знаменитым, попасть на приём к вождю и убить его специальным ударом китайских кунфуистов «поцелуй чёрного дракона». Учёба продлилась ровно до смерти Сталина, который, оказывается, всё знал и сам теперь попросил убить его, чтобы не стать жалким инвалидом. Так что разгневанный «сэросовец» прав, угадав смысл кокотовского произведения: «Ты хочешь сказать, что все хорошее в этой стране – от Сталина?» Кокотов и хотел бы стать «демократом» по всем статьям, да не может, что-то ему мешает – природная честность или наивность, прирождённый реализм или ненависть к рыночному укладу жизни, в том числе в искусстве. Или ещё что-то?

В романе много эротики, пожалуй, чрезмерно много, тем более на единицу такого долгоиграющего текста. Точнее, много нагого женского тела – прекрасного и не очень, вожделенного до исступления и желаемого вынужденно, что представлено в отношениях Кокотова с Натальей Павловной Обояровой и Ниной Валюшкиной. И если первая, роковая, шикарная, «рублёвская», постоянно ускользает, даже в ситуации полной доступности (героя настигает половое бессилие), то вторая доступна и телесно, и душевно, т. к. и нероковая, и нешикарная. Казалось бы, типичный любовный треугольник. Но с подтекстом, отражающим, с одной стороны, большие притязания и возможности героя, его идеализм и прекраснодушие (не зря фамилия Натальи Павловны «Обоярова», а называет она его своим «рыцарем»), а с другой – его подлинное лицо, реальное состояние тела и души, его зеркало (не зря «Нинёныш» крайне честна, порядочна, преданна и чужда всяким «Рублёвкам» и однополой любви).