Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе

Я все понимала, но ничего не могла сделать. Было страшно. Все рушилось – как будто земля уходила из-под ног. Мне хотелось остановить это разрушение, хотелось помириться, простить его, извиниться перед ним. Но сил не было, и в голове навязчиво стучало: «Я не могу так больше!» Он не перестанет, не сможет. Он не даст мне свободно заниматься тем, чем хочу я. Я теряла его, но я не готова была жертвовать своим любимым делом. Лучше быть одной, чем в постоянном страхе ожидать, что он не выдержит и в любой момент снова появится, чтобы кого-то побить и устроить скандал. Я так не могу!

– Я так не могу! Ты нарушил обещание! Ты обещал мне не пить и напился! Я просила тебя никогда не лезть ко мне в театр, а ты полез! Я… – я остановилась, испугавшись, что следующей фразой бесповоротно все разрушу, и слезы не дали мне продолжить.

– Аля! – он вдруг попытался обнять меня.

– Отпусти меня, урод! – я оттолкнула его и побежала, рыдая, к выходу с вокзала и дальше по платформе.

Мишка не бежал, а медленно шел за мной. Он знал, что я никуда не денусь – только добегу до конца платформы. Так и получилось.

Когда он подошел, я уже не плакала. Может, он и рассчитывал на то, что я успокоюсь и мы спокойно поговорим.

Да, я правда успокоилась. Но уже все для себя решила. Я мысленно попрощалась с Мишкой и смирилась с тем, что у нас снова не получилось. Я вспомнила, как мучилась в тот раз, когда он гулял у меня под окнами с Валькой, как мучилась, когда он делал вид, что ему все равно. Но сейчас мне все это не казалось страшным. Это было менее болезненно, чем сегодняшняя сцена с ребятами и ожидание, что дальше будет еще хуже.

– Аля…

Я молчала. А молчать я умела. Мама научила меня молчать. Это был единственный способ наказания для меня в нашей семье, и я знала, как это может быть мучительно. Я побоялась убить его словом, но молчанием…

– Аля, не молчи.

Я молчала, как будто его не было. Как будто я вычеркнула его из жизни и он перестал для меня существовать. Я смотрела в одну точку. Пустота внутри разрасталась. От Али осталась только оболочка.

Он стоял рядом и тоже молчал. Подошла электричка. Я вошла, он следом. Вагон был пустой. Мы сели рядом, но продолжали молчать. Я надеялась, что ему надоест и он уйдет. И больше ничего не надо будет говорить.

Электричка тронулась – я смотрела в окно. На улице было темно и ничего не видно. Были только наши отражения в окне, как в зеркале, с которыми не хотелось встречаться глазами. Мы молчали. За всю дорогу так и не проронили ни слова. Когда ехать оставалось одну остановку, я вспомнила, что мы сидим в первом вагоне, а бедная мама, которая и так уже ждет лишних сорок минут, встречает меня у последнего. Я молча встала, перешагнула через его вытянутые в проходе длинные ноги и пошла по вагону. Мишка не пошевелился. В тамбуре, открывая дверь в другой вагон, я быстро оглянулась.

Он сидел в пол-оборота, положив руку на спинку скамейки, и очень спокойно смотрел на меня. Я отвернулась и закрыла за собой дверь.

Мечта о брате и злая реальность

Следующие два дня Мишки не было – его футбольный клуб пригласили на турнир в Эстонию.

Отсутствие Мишки в школе было мне на пользу. Выходные тоже прошли спокойно. Я отдыхала от него и мечтала о брате.

В детстве я всегда мечтала о брате. Я хотела, чтобы у меня был старший брат. Старшая сестра была, но близких отношений с ней как-то не сложилось. Мы с ней совсем не совпадали – ни по возрасту, ни по характеру, ни по интересам – совсем ничего не было общего. У нее всегда были свои дела, у меня – свои. Виделись мы редко, несмотря на то что жили вместе. Что происходит в жизни каждой из нас, узнавали из маминых рассказов. Это было не плохо и не хорошо. Просто никак. А вот с братом было бы все по-другому – думала я. Мы бы обязательно нашли с ним общий язык. Он бы понимал меня, интересовался мной и ценил мою дружбу. Я была бы ему преданна и помогала бы, если бы он нуждался в моей помощи. А он, в свою очередь, всегда приходил бы на помощь мне и спасал. Если бы у меня был брат, я бы ничего не боялась. Я представляла его внешне похожим на меня, только высоким и сильным. Мишка чем-то походил на моего воображаемого брата. На старшего, правда, не тянул – наоборот, был на неделю меня младше. Но в остальном вполне даже. Вот если бы он мог быть мне просто братом, тогда все пошло бы по-другому. Он не ревновал бы меня и не преследовал. И тогда мы не поругались бы. А если бы и поругались – то не расстались, а помирились бы и снова были вместе.

Недолго я мечтала об этом.

В школу Мишка вернулся в понедельник. Он шел по коридору в окружении парней и, поравнявшись со мной, остановился и посмотрел с наигранной радостью:

– Здрасссте! – он расплылся в улыбке во все лицо и протянул мне руку. Никогда раньше я не видела, чтобы он так улыбался.