Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе

Сидеть и ждать было все сложнее. И физически неудобно, и хотелось домой, и напрягала неизвестность. Я переживала из-за мамы, которая всегда знала, когда меня ждать, и сейчас, скорее всего, тревожилась из-за моего внезапного исчезновения, воображая всякие ужасы. Да и находиться в одном зале с Мишкой было неприятно. Пока он, как и все, был занят, но неизвестно, что может прийти ему в голову, просиди мы тут еще час.

Постепенно с уроками все справились, и по залу началось брожение. Кто-то плакал в углу, кто-то кого-то успокаивал, кто-то послушно подметал пол, кто-то качался на канате, кто-то с громким стуком кидал мяч в кольцо, кто-то просто спал на матах, кто-то по-прежнему сидел над тетрадками.

Неожиданно один из Мишкиных друзей, давно ходивший туда-сюда по скамейкам вдоль огромных окон, крикнул, что знает, как можно выбраться отсюда: «Проще простого – через окно!» Идея была неоригинальной – куда уж очевиднее, если зал находится на первом этаже. Но сама мысль, что можно сбежать и этим прекратить наше заточение, оказалась его ноу-хау. Пока он это не проговорил, все предпочитали терпеть, не видя выхода не из зала, а из самой ситуации. Она представлялась неразрешимой, оставалось только страдать и ждать, когда кто-то придет и освободит нас. Или накажет.

А оказалось, выход есть. Долгожданная свобода замаячила перед нами. Уйти действительно можно было через окно, предварительно запрыгнув на ненавистного гимнастического коня, который вечно стоял в углу и теперь наконец-то пригодился для важного дела. Затем требовалось отогнуть в одном месте железную сетку, которой были защищены огромные окна зала. Мишкин друг, немедленно проделав все это, легко открыл щеколду на форточке. Форточка была достаточно большой, чтобы в нее смог пролезть даже Димдимыч – не дай бог, конечно. Картинка пролезающего через форточку разъяренного Димдимыча насмешила, но заставила всех поторопиться. Мы быстро собрали вещи и один за другим полезли в окно.

Я успела выскочить в числе первых десяти человек, когда из зала раздались страшные крики. Кричал Димдимыч, наконец-то, но очень невовремя вернувшийся со своего злополучного педсовета и обнаруживший, что его подопечные уползают в окно. Громовым командным голосом он остановил побег, резко захлопнул форточку, пригрозил оставшимся двойной карой небесной и страшными мучениями в аду и, снова заперев зал на ключ, кинулся в погоню за нами. Мишка со свитой уже был на улице за воротами, а мне и еще двум девочкам удалось добежать только до угла школы, когда мы услышали за спиной тяжелые шаги физрука. Как в фильме ужасов, ожидая худшего, мы застыли, вжавшись в кирпичную стену и надеясь, что он пролетит мимо нас, преследуя Мишку, а мы в этот момент сбежим в другом направлении. Шаги приближались, мы старались верить в чудо. Но животной чуткости и догадливости Димдимыча можно было только позавидовать. Проскочив было мимо, он вдруг резко остановился и повернулся к нам. Лица на нем не было – скорее был оскал хищника, преследующего добычу. Прорычав нам: «Пошли в зал!» – он рванул дальше. На этом побег для нас закончился. Мы вернулись к закрытому залу и сели на ступеньках ждать возвращения классного. Минут через десять он появился, ведя с собой всю Мишкину свиту с ним во главе. Провал. Недаром все-таки мы выбрали Димдимыча нашим классным – в очередной раз он подтвердил свой имидж супергероя. Обещанное нам собрание все-таки состоялось, несмотря на задержку. Мишке и другим участникам недавнего алкогольного инцидента досталось больше всех. Отчитав всех разом и предупредив о будущих строгих санкциях при малейших нарушениях, он отпустил нас по домам, а их оставил их еще на час. Им нужно было заделать лаз, прибив сетку на место. А потом домыть пол в зале. Не скрою, меня это порадовало.

На следующий день Мишка пустил по школе сплетню, каким-то образом убедив половину класса в том, что это я виновата во всех наших бедах. Что благодаря мне «винная история» вышла наружу, что я сдала всех и что на улице их поймали тоже из-за меня. Разумеется, это была неправда (даже если я и злорадствовала и мысленно призывала наказание на его голову). Но он по-прежнему был лидером, и многие прислушивались к нему. Оставалось только позавидовать его дару убеждать толпу и безграничному обаянию, против которого не мог устоять даже здравый смысл.

Пушкину больно