Читаем Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны полностью

Университет позволял слушателям совмещать работу с учебой. В 1911/12 учебном году 72 % студентов вынуждены были подрабатывать посторонними заработками. На лекции оставалось пять-шесть часов в день. На третьем году существования университета слушателей было 924, на четвертом – уже 1756, а затем перевалило за 3–4 тысячи.

В 1910-е годы университет Шанявского получает прекрасное здание на Миусской площади. Здесь, в тихих районах бывших ямских слобод, формировался новый центр городской жизни, возводились ремесленные и промышленные училища, поднялся археологический институт. В 1911 году из Московского университета со скандалом ушли десятки лучших преподавателей, и детище Шанявского получило первоклассных профессоров. Здесь читали лекции и вели семинары Ю. Готье, М. Богословский, К. Тимирязев, А. Кизеветтер, А. Фортунатов, А. Эйхенвальд, С. Чаплыгин, Ф. Кокошкин, А. Чаянов, В. Брюсов, В. Вернадский. В народный университет заглядывали студенты Московского университета, возрожденных Высших женских курсов. Около четверти слушателей приезжали из глухой провинции – в залах и коридорах встречались уроженцы Иркутской, Томской, Забайкальской губерний. «…Нарядная дама, поклонница модного Юлия Айхенвальда, читавшего историю русской литературы XIX века, и деревенский парень в поддевке, скромно одетые курсистки, стройные горцы, латыши, украинцы, сибиряки. Бывали тут два бурята с кирпичным румянцем узкоглазых плоских лиц»[193]. В аудиториях мелькали и седые головы: больше полусотни «студентов» разменяли шестой десяток!

Два курса в университете осилил и главный национальный поэт XX века Сергей Есенин. Парень с Рязанщины настолько вошел во вкус городской жизни, что сообщал родным: «Больше никуда никогда не поеду, кроме Питера и Москвы». Один из однокурсников Есенина свидетельствовал: «Лекции известных профессоров по литературе, осмотр сокровищ русского искусства Третьяковской галереи, интересные знакомства и беседы с шанявцами старших курсов, спектакли Художественного театра – все это так ново и необычно для меня, юноши из тихой провинциальной Пензы, где только мечталось о Москве и казалось, что эта мечта никогда не будет явью»[194]

.

В 1912 году Первопрестольная вместе со всей страной пышно отмечает 100-летие победы в Отечественной войне. Р. И. Клейн перекинул через Москву-реку Бородинский мост, украшенный гранитными обелисками в память о войне с Наполеоном. Художник Ф. А. Рубо пишет гигантскую панораму, изображавшую Бородинское сражение. Первоначально живописный аттракцион разместили в специальном павильоне рядом с Чистыми прудами. Энтузиастами собирались ценные экспонаты столетней давности, открылась для посетителей Кутузовская изба в Филях. Газеты писали: «…Народ настоятельно нуждается в оживлении интереса к своему прошлому, и юбилейный год дает прекрасную возможность для того, чтобы хоть на одно мгновение воскресить в памяти серых миллионов героический, национальный подвиг, объединивший Русскую землю от дворца до бедной избы»[195]. Изыскали средства на издание массовой брошюры, увидевшей свет тиражом 2 миллиона экземпляров.

К юбилею Отечественной войны власти задумали найти если не ветеранов, то хотя бы живых свидетелей тех событий во всех приграничных губерниях. Над подобными операциями по поиску совсем уж древних стариков смеялся А. И. Куприн в рассказе «Тень Наполеона»: «…Показывали мне этих Мафусаилов, и – черт! – ни один никуда не годится. Или врут, как лошади, или ничего не помнят, черти! Но как же, черт возьми, мне без них быть. Ведь для них же – черт! – уже медали чеканятся на монетном дворе! Сделайте милость, ваше превосходительство, выручайте! На вас одного надежда. Ведь в вашей Сморгони Наполеон пробыл несколько дней. Может быть, на ваше счастье, найдутся здесь два-три таких глубоких – черт! – старца, которые еще, черт бы их побрал, сохранили хоть маленький остаток памяти». Слова уездного исправника живо описывают ревностную исполнительность властей: «Ваше превосходительство, для вас хоть из-под земли вырою. Не извольте беспокоиться. Самых замечательных стариканов доставлю. Они у меня не только Наполеона, а самого Петра Великого вспомнят!»

В итоге к августу удалось найти 14 непосредственных участников военных действий. Самому старшему из них стукнуло 122 года. Впоследствии, после ряда критических заметок в прессе, старикам назначили годовые пенсии от 300 рублей до 600 рублей. Основные торжества развернулись на Бородинском поле. Губернатор Джунковский за неделю до празднества переехал из Москвы в район Можайска вместе с канцелярией, оставив в Первопрестольной только вице-губернатора.

28 августа на Ходынском поле состоялся грандиозный парад, продолжавшийся около четырех часов. 30 августа горожане молились на Красной площади «в память избавления Москвы от двунадесяти языков»[196]. В Историческом музее в сентябре 1912 года открыли грандиозную выставку. За полгода работы ее посетили 42 тысячи человек.

Перейти на страницу:

Все книги серии Путешественники во времени

Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи
Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи

Тюдоры — одна из самых знаменитых династий, правящих в Англии. Они управляли страной почти сто лет, и за это время жизнь Англии была богата на события: там наблюдались расцвет культуры и экономики, становление абсолютизма, религиозные реформы и репрессии против протестантов, война. Ответственность за все это лежит на правителях страны, и подданные королевства свято верили королям. А они были просто людьми, которые ошибались, делали что-то ради себя, любили не тех людей и соперничали друг с другом. Эти и многие другие истории легли в основу нескольких фильмов и сериалов.Из этой книги вы узнаете ранее не известные секреты этой семьи. Как они жили, чем занимались в свободное время, о чем мечтали и чем руководствовались при принятии нелогичных решений.Окунитесь в захватывающий мир средневековой Англии с ее бытом, обычаями и традициями!

Трейси Борман

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Педагогика / Образование и наука
Средневековая Англия. Гид путешественника во времени
Средневековая Англия. Гид путешественника во времени

Представьте, что машина времени перенесла вас в четырнадцатый век…Что вы видите? Как одеваетесь? Как зарабатываете на жизнь? Сколько вам платят? Что вы едите? Где живете?Автор книг, доктор исторических наук Ян Мортимер, раз и навсегда изменит ваш взгляд на средневековую Англию, показав, что историю можно изучить, окунувшись в нее и увидев все своими глазами.Ежедневные хроники, письма, счета домашних хозяйств и стихи откроют для вас мир прошлого и ответят на вопросы, которые обычно игнорируются историками-традиционалистами. Вы узнаете, как приветствовать людей на улице, что использовалось в качестве туалетной бумаги, почему врач может попробовать вашу кровь на вкус и как не заразиться проказой.

А. В. Захаров , Ян Мортимер

Культурология / История / Путеводители, карты, атласы / Образование и наука

Похожие книги

Медвежатник
Медвежатник

Алая роза и записка с пожеланием удачного сыска — вот и все, что извлекают из очередного взломанного сейфа московские сыщики. Медвежатник дерзок, изобретателен и неуловим. Генерал Аристов — сам сыщик от бога — пустил по его следу своих лучших агентов. Но взломщик легко уходит из хитроумных ловушек и продолжает «щелкать» сейфы как орешки. Наконец удача улабнулась сыщикам: арестована и помещена в тюрьму возлюбленная и сообщница медвежатника. Генерал понимает, что в конце концов тюрьма — это огромный сейф. Вот здесь и будут ждать взломщика его люди.

Евгений Евгеньевич Сухов , Евгений Николаевич Кукаркин , Евгений Сухов , Елена Михайловна Шевченко , Мария Станиславовна Пастухова , Николай Николаевич Шпанов

Приключения / Боевик / Детективы / Классический детектив / Криминальный детектив / История / Боевики
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное