Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

В. В. Назаревский, выпустивший в год шумных юбилеев иллюстрированные очерки по истории Москвы, заканчивает свой труд пафосно и на подъеме. Он уверен, что его городу даровано великое будущее. Назаревский проецирует на Москву собственные национально ориентированные взгляды и искренне рад, что в правление Александра III и Николая II Москва возвращалась к своей самобытности. Это выразилось и в уменьшении удельного процента дворянства, отбывающего в Петербург, и в создании русского архитектурного стиля, и в многочисленных торжествах. «Статистика показывает, что у нас на 100 человек приходится 92 русских, православного исповедания и только 8 % инородцев и инословных. Значит, Москва по-прежнему неизменно остается православно-русским городом. Указывают еще и на то, что самая внешность Москвы быстро меняется, особенно с начала XX века. При этом имеют в виду, что у нас слишком спешно множатся громадные дома, американского типа, от 7 до 11 этажей, тогда как до этого Москва любила невысокие особняки и из высоких допускала только трехэтажные дома. Много Москва сменила у себя архитектурных мод: ренессанса, барокко, рококо, ампира и даже декадентства. Ненадолго, конечно, удержится здесь и мода американская: Москва не обратится ни в Нью-Йорк, ни в Чикаго с их небоскребами; она останется русским городом в самом устройстве своих жилищ. Недаром небоскребы, затемняющие соседним домам свет солнечный и ослабляющие циркуляцию воздуха, вызывают против себя большой ропот. Вообще, оглядываясь на семивековое прошлое Москвы, убеждаешься, что сила ее, легко переживающая всяческие перемены, невзгоды и беды, почерпается из исторических глубин всея Руси, ее великих государства и народа, из недр Русской земли. Велика сила Москвы, в ее громадном населении, в обилии в ней просветительных и благотворительных учреждений, удобствах и удовольствиях своей жизни, в богатствах своих промышленности и торговли, но еще большая сила и власть Москвы заключается в ее истории, в мощи ее государственно-церковных зданий. Недалек и восьмивековой предел исторической жизни Москвы: от него отделяют нас всего только 33 года. Пожелаем же ей и до 1947 года по-прежнему сохранять упругость своей народной самобытности». Воистину пророческие слова. Восьмивековой юбилей Первопрестольная встречала столицей новой, красной империи, пронзала небо шпилями высоток, одевала набережные в гранит, наводила новые мосты, но на старую Москву обрушила потоки грязи, лжи и обвинений.

Еще в двадцатые годы столица выглядела по-прежнему, а отдельные зубья авангардных клубов и рабочих поселков пока еще не оседлали «колокольное семихолмие», но Сталину удалось укротить Москву. Генеральными планами, широкими проспектами, сносами, сентенциями Кагановича об улочках, проложенных пьяными строителями. Сталин, пожалуй, был первым, кто смог по-настоящему победить пространство города, сломить его, вывернуть наизнанку, низвергнуть Георгия Победоносца.

Гришка-Вор тебя не ополячил,

Петр-Царь тебя не онемечил.

Что же делаешь, голубка? – Плачу.Где же спесь твоя, Москва? – Далече.