Моцарт и его время

Поворотной в литературной-драматической истории Дона Хуана всеми безоговорочно признается пьеса Тирсо де Молины «Севильский озорник, или Каменный гость», изданная им в 1630 году в Барселоне. В ней испанский драматург частью изобрел, частью гениально развил практически все основополагающие мотивы, знакомые нам сегодня. Прежде всего, именно здесь Дон Хуан впервые приобрел репутацию безудержного соблазнителя женщин. Жертвами его «озорства» пали четыре дамы: две аристократки (неаполитанская герцогиня донна Изабелла и дочь кастильского вельможи донья Анна де Ульоа) и две простолюдинки (рыбачка Тисбея и крестьянка Аминта). Впрочем, не в меньшей степени жертвами могут быть признаны и их женихи: герцог Оттавио, маркиз де ла Мота, крестьянин Патрисьо. Они поплатились за свое приятельство с Доном Хуаном не только честью, но и изгнанием и заключением в темницу. Правда, и у Тирсо эротическая притягательность Дон Хуана все же не безусловна. Ведь близости с обеими благородными дамами он добился отнюдь не силой своих чар, но хитроумным обманом: выдав себя за их настоящих возлюбленных. Что же до простолюдинок, то решающим в их соблазнении было обещание жениться и тем самым превратить в аристократок. Так что Дон Хуан у Тирсо, скорее, не столько привычный нам классический тип обольстителя, а именно «озорник» или, если точнее приблизиться к значению испанского слова ЬиДабог, — насмешник: не любовник, видящий в каждой женщине свой идеал, а предприимчивый авантюрист, охваченный страстью к наслаждениям. Исследователь испанского театра XVI—XVII веков. В. Силюнас совершенно точно отмечает его двойственность:

>

Театральное амплуа дон Хуана двусмысленно — он схож с «героем-любовником» [т. н. галаном] высокой комедии и с героем фарсов, именуемых в Испании «золотого века» интермедиями и исполняемых в антрак-

О

РЭ

н

о

4>

&

рц

О

н

а Томашевский Н. Героические сказания Франции и Испании // Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро. М., БВЛ, 1976. С. 14.

Ь См. Романс о Доне Хуане (пер. Д. Самойлова) в кн.: Песнь о Роланде. С. 472-473. с История изложена в книге теолога П. Цехентнера (Р. 2еЬеп1пег) Рготошопит Ма1ае 5ре1 1тр15 РепсиЫе ИаущапИЬиз РгорозИит

(1643). — Ргггоиа N. Эоп Оюуапт т гтшса. \&пе21а: МагсШо, 1999. Р. 15-16.

тах драматических произведений... Сценичность героя ... гротескно странная, или, как говорили испанцы XVII века, монструозная. Дон Хуан не только вельможа-плут, аристократ-пройдоха, он театральный монстр — смесь«первого любовника» и буффона^а.

Насколько изобретателен был Тирсо в создании новых линий в этом сюжете, настолько же радикально он преобразовывал те, что уже имелись. Это, прежде всего, относится к главному мотиву — осквернению праха. Тирсо отправил в небытие ходячие черепа и скелеты, заменив их персонажем гораздо более эффектным с театральной точки зрения: каменным надгробным памятником, который оживает прямо на глазах изумленной публики. «Статуя Командора, открывавшаяся зрителю во внутренней сцене, — поясняет Силю-нас, — была лежащей или коленопреклоненной (стоячие надгробные фигуры появились лишь в середине XVIII века), а затем появлялась в дверях в полный рост»^ь. Тем самым изменился основной смысловой акцент. Дон Хуан позволил себе издеваться не над безымянным прахом, а над памятью об усопшем, над его посмертной честью. Тирсо еще усилил этот мотив тем, что надгробье принадлежит поверженному противнику Дона Хуана, отцу доньи Анны, вставшему на защиту своей дочери. Образ этот накрепко связал два мира, существенных для судьбы Хуана: реального мира его чувственных похождений и потустороннего, готовящего возмездие, с которым ему неотвратимо придется столкнуться. «Современники Тирсо, — как отмечает Силюнас, — глядели на драму другими глазами: для них главным, конечно же, было не то, что развязного героя укрощает мертвое изваяние, а то, что оно оживает, что совершается чудо и тем самым дают о себе знать небеса»^с.