Мозг, исцеляющий себя. Реальные истории людей, которые победили болезни, преобразили свой мозг и обнаружили способности, о которых не подозревали

Пол также сделал предсказание о речевых способностях Уилла. «Он выразился очень конкретно, – говорит Лиз. – Он сказал: «Ожидайте увидеть перемены на четвертый день». В этот день Уилл произнес первое слово. Он сидел на полу и слушал отфильтрованную музыку, собирая мозаику с изображением льва. Когда он собрал ее, то сказал: «Лев». На следующий день он сложил головоломку с восьмеркой и сказал «восемь». Он добавлял по одному новому слову в день, слушая отфильтрованную музыку. В их последний день в Торонто Дарла Данфорд, одна из терапевтов Уилла, усадила его на качели, сказала: «На старт, внимание, марш!», и качнула его несколько раз. Потом она сказала: «На старт, внимание…», но не отпускала качели, пока он не произнес последнее слово. Когда он крикнул: «…марш!», она раскачала его.

Через пятнадцать дней Уилл произносил десять слов, использовал их в правильном контексте, хорошо спал ночью и впервые нормально играл с игрушками. Он перестал постоянно двигаться и, уж конечно, перестал кусать себя за живот.

Голос матери играет особую роль в терапии недоношенных детей. Это один из наиболее странных аспектов методики Поля, но он казался еще более странным, когда Томатис впервые взялся за его разработку. Теперь установлено, что плод может распознавать материнский голос, но когда Томатис впервые объявил о том, что плод на поздней стадии беременности (забавным образом свернувшийся в утробе наподобие уха) может слышать звуки и узнавать голос матери, в медицине еще было принято считать, что зародыши и даже новорожденные не способны на какое-либо осознание. Еще в 1980-х годах в медицинских кругах бытовало мнение, что нервная система младенца является недостаточно развитой. Не родившийся ребенок считался безмозглым головастиком.

В начале 1980-х годов ученые (особый вклад внес психиатр из Торонто Томас Верни) собрали исследования, доказывавшие, что плод в утробе обладает восприятием. До тех пор лишь некоторые матери, верившие в пользу пения для еще не рожденных детей, и некоторые психоаналитики (включая Д. У. Уинникотта[291]) утверждали, что не родившийся ребенок может воспринимать и имеет чувства. Фрейд и Отто Ранк, считавшие роды травматическим для ребенка событием, соглашались с этими идеями. Томатис читал о восприятии еще не родившихся детей в работах детского невролога и специалиста по неонатальному периоду Андре Томаса, который продемонстрировал, что новорожденные, окруженные беседующими взрослыми, поворачиваются только на голос матери. Томас писал, что это действие указывает на опознание «единственного голоса, который воспринимал младенец, когда еще находился на внутриутробной стадии»[292]

.

«Мой собственный опыт недоношенного ребенка[293] часто пробуждал и направлял мое libido sciendi (желание знать)», – написал Томатис. В 1950-х годах, стремясь к лучшему пониманию истоков слухового восприятия, он задался вопросом, каково младенцу слышать материнский голос, находясь внутри ее тела. С целью выяснить это, он соорудил искусственную матку и наполнил ее жидкостью для воспроизведения звуков внутриутробной среды. Он оборудовал «матку» водонепроницаемыми микрофонами и проигрывал внутри ее звукозаписи из утробы беременных женщин. Он слышал глубоко успокаивающие звуки: мерное журчание жидкостей в кишечнике, ритм материнского дыхания, накатывающий и отступающий, словно прибой, ее сердцебиение, а на дальнем фоне – слабые звуки ее голоса. Он рассматривал преждевременные роды как эмоциональную травму для младенца, отчасти из-за внезапной утраты всех этих звуков. Он предложил направлять звуки материнского голоса в инкубаторы для успокоения недоношенных младенцев, и эта практика была принята на вооружение в некоторых странах Европы. А для помощи людям, с младенчества имевшим проблемы со слухом, он стал пользоваться материнским голосом в «электронном ухе», настраивая прибор таким образом, чтобы голос звучал как для младенца в утробе.