Мрачный Жнец

– Эм-м… – Кекс запнулся. В последнем «НЕТ» читалась явная угроза, словно в треске тонкого льда на глубокой реке. Оно как бы говорило: сделать ещё хоть шаг будет величайшей глупостью в жизни Кекса.

– Ну, как знаешь, тебе видней, – проворчал он.

– ДА.

– Займусь тогда косой, тебе это обойдётся… ну, в фартинг. – Кекс усмехнулся. – Извини, на это уйдёт куча угля, а чёртовы гномы всё цены поднимают…

– ДЕРЖИ. НУЖНО СДЕЛАТЬ ДО ПОЛУНОЧИ.

Кекс не стал спорить. Если спорить, Билл Дверь задержится в кузне, а ему отчаянно хотелось этого избежать.

– Ладно, ладно.

– ТЫ ПОНЯЛ?

– Понял, понял!

– ПРОЩАЙ ЖЕ, – торжественно изрёк Билл Дверь и ушёл.

Кекс захлопнул за ним дверь и прижался к ней спиной.

Ух! Нет, славный он малый, конечно, все о нём так говорят, но проведёшь с ним хоть пару минут – и по телу такие мурашки, будто на твоей могиле танцуют джигу, хоть ту могилу ещё даже не вырыли.

Он прошёлся по заляпанному маслом полу, наполнил чайник и поставил на огонь в углу кузни. Поднял гаечный ключ, собираясь кое-что доделать в Уборочном Комбайне, и его взгляд остановился на прислонённой к стене косе.

На цыпочках он подошёл к ней, хоть и понимал, что ходить на цыпочках поразительно глупо. Она же не живая. Она не услышит.

Просто она выглядит такой острой!

Он замахнулся гаечным ключом, жалея о том, что придётся сделать. Но Билл Дверь сказал… вернее, он сказал нечто странное, используя неточную терминологию, не подходящую для описания обычного инструмента. Так или иначе, спорить с этим не приходилось.

Кекс обрушил ключ на косу.

Он не ощутил удара. Он готов был биться об заклад, что ключ просто распался надвое, будто сделанный из хлеба, не дойдя до лезвия нескольких дюймов.

Неужели вещь может быть настолько острой, что обретает не просто режущую кромку, но самую сущность остроты, абсолютное режущее поле, выходящее за пределы атомов металла?

– Чер/ти бы/его/дра/ли!

Он напомнил себе, что такие мысли – глупость и суеверие, тем более для человека, умеющего фланцевать заглушку на три восьмых. С возвратно-поступательным механизмом всё просто: он или работает, или нет. Никаких тайн он в себе не скрывает.

Он с гордостью посмотрел на Уборочный Комбайн. Конечно, для движения ему потребуется лошадь. Это немного портит всё дело. Лошади – из дня Вчерашнего, а Завтрашний принадлежал Уборочному Комбайну и его наследникам. Они сделают мир чище и лучше. Надо только убрать из уравнения лошадь. Он пробовал сделать заводной механизм, но не хватило тяги. Может, если в качестве пружины использовать…

У него за спиной чайник вскипел, и вода залила огонь.

Кекс бросился сквозь клубы пара. Вот так каждый раз, вечная проблема. Стоит только начать умные рассуждения, как отвлекает какая-нибудь ерунда.

Госпожа Торт задёрнула занавески.

– А кто он такой, Один-Человек-Ведро? – спросил Ветром.

Она зажгла пару свеч и села.

– Он был родом из ентих, дикарей Очудноземья, – кратко ответила она.

– Странное у него имя. Один-Человек-Ведро… – продолжил Ветром.

– Енто сокращённое, – проворчала госпожа Торт. – Ладненько, теперь все возьмитесь за руки. – Она задумчиво поглядела на него. – Нам нужен кто-то третий.

– Могу позвать Шлёппеля, – предложил Ветром.

– Нетушки, не хватало ещё, шоб какой-то страшила у меня под столом сидел и под подол заглядывал, – отрезала мадам. – Людмилла! – крикнула она. Через пару мгновений занавес на входе в кухню отодвинулся и вошла девушка, открывавшая Ветрому.

– Да, матушка?

– Садись-ка, деточка. Нам нужен третий для спиритизма.

– Да, матушка.

Девушка улыбнулась Сдумсу.

– Знакомьтесь, это Людмилла, – кратко представила мадам.

– Весьма польщён, – сказал Ветром.

Людмилла ответила ему белоснежной улыбкой, какая отлично получается у людей, давным-давно привыкших не выдавать настоящих чувств.

– Мы уже встречались, – добавил Ветром. С полнолуния уже целый день прошёл, подумал он. Почти никаких следов не осталось. Почти. Ну и ну…

– Позорище моё, – проворчала госпожа Торт.

– Матушка, не отвлекайся, – беззлобно перебила Людмилла.

– Взялись за руки, – скомандовала госпожа Торт.

Они посидели в полумраке. Наконец Ветром Сдумс ощутил, как госпожа Торт отпускает его руку.

– Ой, чтой-то я забыла главный прибор, – сказала она.

– А мне казалось, вы не терпите всяких там досок уийя и прочего… – начал было Ветром. От буфета донеслось журчание. Госпожа Торт поставила полный стакан на скатерть и снова села.

– Не терплю, – подтвердила она.

Вновь сгустилась тишина. Ветром нервно прокашлялся. Наконец госпожа Торт сказала:

– Ну, ладненько, Один-Человек-Ведро, мы и так знаем, шо ты тут.

Стакан дёрнулся. Янтарная жидкость в нём слегка колыхнулась. Бестелесный голос прокряхтел:

«привет вам из края вечной охоты, бледнолицые…»

– Кончай дурака валять, Один-Человек-Ведро, – перебила госпожа Торт. – Все знают, что тебя телега по пьяни сбила на Паточной.