Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

Два врача-онколога, доктор Малпасс в Нельсоне и доктор Сунь в Ванкувере, сошлись на том, что наиболее эффективный режим лечения моего вида рака – «уплотненная» химиотерапия, при которой мне сделают восемь вливаний, раз в две недели в течение четырех месяцев. Они решили, что я достаточно молода и здорова, чтобы выдержать это. Первая половина – комбинация двух более старых препаратов, циклофосфамида и доксорубицина (Барбара назвала ее «красным дьяволом»), во второй используют паклитаксел, получаемый из тихоокеанского тиса. Во время химиотерапии мной будет заниматься доктор Малпасс, долговязый и участливый; позже меня станет наблюдать доктор Сунь, миниатюрная и смешливая. Пока они объясняли возможные побочные эффекты, я думала, что мне следовало переехать в Нельсон, чтобы жить тихой семейной жизнью.

Среди побочек числились и часто встречающиеся – тошнота, усталость, инфекции, и более редкие – инсульт, сердечный приступ, лейкемия. Дон был прав – мне не следовало оставаться в университете. И видит Бог, не нужно было распылять Раундап в тех первых экспериментах, требовалось проверить предохранительный зажим на нейтронном зонде и не забыть про носовые зажимы на респираторе, когда я обрабатывала радиоактивные саженцы. Конечно, не способствовал здоровью и стресс из-за распада брака.

Через несколько недель, в начале января 2013 года, медсестра воткнула иглу мне в кожу, и «красный дьявол» вишневого цвета потек по венам. Я смотрела в окно на снег, падающий на одинокое дерево, и представляла, как раковые клетки съеживаются. Дерево стояло на страже больницы, города внизу и ясеней, каштанов и вязов, выстроившихся вдоль улиц; деревья помогали деревьям, люди помогали людям. Если это дерево может жить, оторвав свои корни от дикого леса, то и я справлюсь. На следующий день я прошла двадцать километров на лыжах по своей любимой тропе, оставив Робин и Билла позади, словно доказывая, что я сильнее рака. Я миновала вырубку, где высаженные сосны прибавили метр по сравнению с прошлым годом, и поблагодарила деревья на ее краю за помощь саженцам.

«Мне нужна ваша помощь. Мне нужно выздороветь», – сказала я на верху тропы, там, где они стояли плотно и неподвижно.

Я скользила мимо них, надо мной нависали ветви, некоторые касались моей руки. На следующий день я едва одолела километровый круг, мое тело превратилось в мешок с мокрым цементом. Я рухнула на диван; Билл следил, как я себя чувствую. Он был режиссером, блестящим творцом, но сейчас находился в простое и приехал помогать мне. Терпеливо сидел со мной. Ни лишних разговоров, ни суеты – просто был рядом.

Через неделю, когда лекарства проникли в мои клетки, я снова встала на лыжи, наращивая дистанцию до двух, пяти, затем десяти километров, а Билл следовал за мной, чтобы убедиться, что я в порядке.

– Посмотри на мой пируэт, – сказала Нава, поднимаясь на носки и вытягивая руку над головой.

Я поддерживала дочь за руку, а она крутилась, как волчок. Ханна надела сверкающие черно-золотые кроссовки, которые ей подарила бабушка Джун, и проделала несколько элементов из брейка. Я попробовала сделать шаг, но ноги окаменели. Во время выступления – танцы с прекрасной хореографией, идеально натренированные тела – я со слезами следила исключительно за ними, не видя никого больше.

Я рассчитывала закончить химиотерапию ко Дню матери, когда должен состояться их грандиозный финальный концерт, ежегодное весеннее шоу, однако во время второго вливания доктор Малпасс показал рентгеновский снимок моей грудной клетки. Опытнейшая медсестра Шерил в униформе в цветочек обеспокоенно смотрела на экран, пока ее коллега Аннет обходила пациентов, подключенных к капельницам, и, касаясь руки, спрашивала, как они себя чувствуют.

– Никогда не видел ничего подобного. За последние две недели ваше сердце увеличилось на двадцать пять процентов, – сообщил доктор Малпасс, указывая на рентгеновский снимок, на котором отчетливо виднелся порт, вставленный хирургом под правую ключицу.

Легкие, ребра и сердце четко вырисовывались на снимках «до» и «после». «Это я, по крайней мере, новая я», – подумала я, проводя рукой по груди; ребра напоминали рейки.

– Вижу, – прошептала я.

– Возможно, у вас был сердечный приступ, – сказал он. – Понадобятся дополнительные анализы – и, пожалуйста, прекратите кататься на лыжах, чтобы сконцентрироваться на борьбе с раком.

Ханна предложила погулять. В тот вечер, когда мы смотрели сериал «Хор», она прижалась ко мне. Мой ноутбук стоял на стопке книг на дубовом журнальном столике, дочери забросили домашние задания. Сидя у эркерного окна, мы ели нут, батат и рис. По ту сторону озера сияла гора Элефант. Мы смотрели двойную свадьбу Курта и Блейна, Бриттани и Сантаны. Бабушка Сантаны наконец-то признала, что две женщины могут заключить брак. Я чувствовала себя немного неловко, но Ханне эта сцена понравилась, Наве тоже, и я поблагодарила свою счастливую звезду за то, что современные дети более понимающие.