Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

– Отличная разбивка площадок, Сьюзи, – сказал Дон, глядя на столбики, которыми мы отметили углы каждого из испытательных участков. Я была в восторге, что он называет меня так, как принято в нашей семье. Произнося это, он прикоснулся к моей пояснице.

Чтобы вернуть его внимание к работе, Робин объяснила, что на каждом участке нужно сделать семь рядов по семь саженцев сосны на расстоянии двух с половиной метров друг от друга; дополнительные десять метров между рядами можно было использовать для специальных измерений. Она видела его компетентность, но ей нужно было убедиться. Дон не растерялся и закончил объяснение действий одной из его любимых цитат комика Граучо Маркса:

– «Это мои принципы, и, если они тебе не нравятся… что ж, у меня есть другие».

Они смеялись, поднимаясь на холм, чтобы высадить тысячу двести тридцать девять саженцев на участках с разной плотностью растительности.

– Наша очередь, – сказала Джин маме.

Они следовали за Робин и Доном. Джин двигалась вдоль первого ряда только что посаженных сосенок, вбивая возле каждого деревянный колышек с металлической табличкой, затем измеряла рулеткой высоту саженца, а штангенциркулем – его диаметр. Мама заносила данные в таблицы. Под канделябрами проросших побегов ольхи иголки сосновых саженцев соединялись в пучки, словно букеты. Со временем они превратятся в тонкие сосны, увенчанные пышными коронами, напоминающими пламя свечи.

– Ворота должны запираться, или достаточно просто прохода, Сьюзи? – спросил Келли, пока мы шли к месту, где он устанавливал последнюю секцию забора.

Я почувствовала успокоение, проведя с ним несколько безмятежных минут в изучении пригорков и впадин, где появятся столбы. Брат добавил строительство заборов к длинному списку того, что умеет делать ковбой. Келли копал ямы вручную, его плечи были крепки, несмотря на вывихи, полученные в ходе родео на быке – занятия, которому он отдавался с той же страстью, что и в подростковом возрасте. В итоге вокруг моего экспериментального участка появилась прочная ограда, которая простоит десятилетия.

– Я не специалист, но было бы достаточно простого прохода – такой Y-образный забор, чтобы мог пройти человек, но не корова, – ответила я.

– Да, это проще и дешевле, – согласился он.

– Проход должен быть достаточно широким, чтобы пронести через него снаряжение, типа барокамеры для измерения водного потенциала тканей растений, которую мы с отцом будем использовать через пару недель, – добавила я, показывая размер инструмента. Примерно с футляр швейной машинки «Зингер» бабушки Уинни.

– Могу установить внешние стойки ворот под таким углом, чтобы корова не могла протиснуться, а камера прошла, – сказал он с улыбкой, растянувшей шрам под его губой. – Хотел бы увидеть здесь папу с коровами.

– Будет весело. Мы будем носить это барахло посреди ночи.

– Жаль, что его сегодня здесь нет, – тихо произнес Келли, все еще не смирившийся с разрывом родителей, хотя это произошло тринадцать лет назад.

– Обстановка бы здесь накалилась.

– Я увижу его в следующие выходные на фестивале в Уильямс-Лейк. Я собираюсь заарканить теленка и поучаствовать в родео на быке.

– То, что нужно.

Я поблагодарила его за шикарный забор и попросила передать привет Тиффани. Я еще не познакомилась с ней, но слышала, что у нее непослушные рыжие волосы и она танцует тустеп, как сумасшедшая.

Лицо Келли расплылось в ослепительной улыбке, такой же широкой, как на озере Мейбл, и он пообещал:

– Спасибо, передам.

Брат был горд своей работой и тронут тем, что я высоко оценила ее; он все еще сиял, поднимая лопату и отправляя меня взмахом руки обратно к деревьям.

Дон помогал нам с Робин сажать новые сосны, пока Джин с мамой вбивали колышки и фиксировали первые данные о саженцах.

– Ваш ландшафт такой дикий и пустой по сравнению с нашим, – сказал он, обводя рукой панораму. Это заставило меня испытать гордость за место, в котором я выросла. – Надеюсь, я смогу переехать в Канаду, чтобы всегда быть рядом с тобой, – заявил он.

Дон был разговорчив. Его слова летели стремительно, как река на быстрине, и мне это нравилось. Наши дни были заполнены работой, которая из изнурительной превращалась в титаническую. По ночам я вдыхала землистый аромат его кожи.

В последний день перед возвращением Дона к должности научного сотрудника мы собирали с ним образцы почвы с помощью Т-образного бура. Он показал мне, как вдавливать кончик инструмента в лесную подстилку, а затем тянуть за рукоятку, извлекая длинную трубку минеральной почвы, и раскладывать пробы по пакетам.

Там, где мы уничтожили все растения, почва походила на масло.

Но в местах с плотной растительностью извлекать бур было крайне трудно: лабиринт живых корней, богатых углеродом, сопротивлялся, и нам приходилось вставать на рукоятку, чтобы пробиться вглубь. К полудню я так измучилась, что Дону пришлось разминать мне спину.

Когда он уезжал, я плакала. Он пообещал, что вернется в сентябре и поможет с последними измерениями саженцев. Мы решили, что покатаемся на каноэ в парке Уэллс-Грей.