Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Отношение к этому периоду впоследствии поляризовалось. Для верхов советской археологии, близких к власти, это было благословенное время. Стоит обратиться к статье В.И. Гуляева и Д.А. Беляева, возглавлявших головной журнал «Советская археология», ставший «Российской археологией» (Гуляев возглавлял также и сектор теории в Институте археологии в Москве). «Едва обернувшись назад, – пишут эти авторы, – ощущаешь опасность впасть в ностальгическое любование „прекрасной эпохой“. Ведь приходится признать, что в эти годы положение археологии, – во всяком случае, ее общественное положение, – было довольно благополучным. <…> Во-первых, археология официально входила в систему общественных, исторических наук, призванных служить основой советской („марксистской“) идеологии. Это обеспечивало нашей науке поддержку государства, хотя и накладывало на нее, как и на все общественное знание, определенные обязательства. Впрочем, обязательства эти не были особенно обременительными… Говоря в самой общей форме, археология помогала доказывать и пропагандировать материалистическое понимание истории. Очень важно при этом отметить, что получалось это у археологии в отличие от многих других исторических дисциплин довольно естественно и солидно»[69].

Советская империя, отмечают они, уделяла значительные средства археологии и обладала стройной и разветвленной системой археологических учреждений.

Формозов в своих книгах 1995–2005 годов, глядя на всю эту систему и ее функционирование не с академических небес, видел все иначе. Он стремился к познанию истины, а не к удовлетворению идеологического заказа партии и государства. Идеологический гнет и массовые репрессии сталинского времени, правда, отошли в прошлое, но археология, как и все в стране, была устроена по принципу административно-чиновничьего произвола, идеология продолжала насаждаться хоть и менее жесткими методами, господствовали показуха и блат, процветали угодничество и безразличие к историческому наследию. Обеспеченность кадрами и средствами былагораздо меньше, чем в других странах.

Я в своей книге 1993 года («Феномен советской археологии») отмечал некоторые достижения советской археологии, но в целом признавал ее отсталость и прогнившие основы.

Разрядка напряженности закончилась под новый 1980 год, когда советские войска вошли в Афганистан. Академика А.Д. Сахарова уволили и сослали в Горький, в Ленинграде начались аресты либеральных университетских преподавателей. Однако новый зажим свобод уже не удавался: вся верхушка партийной иерархии пребывала в старческом маразме, весь режим – в застое. Партийные вожди приходили к власти уже глубокими стариками и умирали, ничего не успев совершить.

Перестройка

. Приход к власти в 1985 году нового лидера, сравнительно молодого Михаила Горбачева, поначалу означал только относительную либерализацию, введение умеренных свобод. Новая внутренняя политика получила название «перестройки», но на деле, кроме введения «гласности» (то есть ограниченной свободы слова) и некоторой демократизации выборной системы, в стране ничего не изменилось. Не перестраивался общественный строй. Контроль над средствами массовой информации, над печатью, финансами, армией и карательным аппаратом, над кадрами и преподаванием оставался в руках единственной партии, a ее прокламируемая цель, как и цель нового лидера, была все та же – построение социализма. Ему лишь старались придать более цивилизованное обличье. Любопытно, что в археологии за 5 лет «перестройки» ничего принципиально нового не произошло, a археология, как показывает ее история, – довольно чувствительный барометр перемен.

«Лихие девяностые» и археология. Настоящие преобразования начались в стране в бурный 1991 год, когда Ельцин был избран президентом России, когда по примеру бывших соцстран рванулись во все стороны союзные республики и развалился СССР, когда в результате августовского путча рухнула власть коммунистической партии. Новое правительство начало проводить радикальные экономические реформы – приватизацию, либерализацию цен, создание свободного рынка и частного предпринимательства. Ошибки неопытных демократизаторов в условиях резкого падения цен на нефть (основной экспорт страны), развал старой экономической системы при отсутствии новой и разрыв традиционных экономических связей между республиками и странами, вылившийся в военные столкновения между некоторыми из них, оказались неожиданными спутниками демократизации, очень болезненными для населения. Отразилось это и на бедственном положении археологии.

Первое следствие этих событий для изучения древностей – образование самостоятельных национальных археологий. Отделились все бывшие союзно-республиканские археологии – украинская и белорусская, молдавская, прибалтийские, кавказские и среднеазиатские. Памятники, долгое время служившие основными материалами для многих исследователей из России, a равно и соответствующие музеи с коллекциями, оказались за границей, a поездки туда – затруднительными и дорогостоящими.