Музейный вор. Подлинная история любви и преступной одержимости

– Не попадайтесь в ловушку слезливого юноши, – парирует швейцарский прокурор, выведенный из себя этими фантазиями. – Это опасный человек, угроза обществу, и он не выказывает раскаяния. Как только ему выпадет шанс, – предостерегает суд прокурор, – Брайтвизер украдет снова.

Брайтвизер отрицает, он завязал навсегда.

– С воровством покончено, я гарантирую. Искусство достаточно меня наказало. – Он повторяет свое заявление: – В один прекрасный день я вернул бы все.

Даже судья сомневается.

– И вы даете слово чести? – спрашивает он.

Брайтвизер подтверждает это.

Брайтвизер хочет сказать, подчеркивает его адвокат, что на самом деле он не воровал – он заимствовал. Мысль о том, что предметы искусства вор берет на время, кажется смехотворной, однако ее блистательно изложил публике британский адвокат Джереми Хатчинсон после случившейся в 1961 году кражи «Герцога Веллингтона» Гойи из Национальной галереи в Лондоне. Пятидесятисемилетний вор Кемптон Бантон продержал картину у себя дома четыре года, а затем отнес ее в камеру хранения на Бирмингемском вокзале и сдался полиции. На суде он был признан невиновным в краже картины. Однако его обвинили в краже рамы, которая так и не нашлась, и он провел три месяца в тюрьме.

Что до истории с похищением «Моны Лизы» в 1911 году, Винченцо Перуджу судили в его родной Италии, где его поймали. Его адвокат описал преступление как эстетическое помешательство, усугубленное патриотическим пылом. «Я влюбился в нее», – говорил Перуджа о «Моне Лизе», и для него было делом чести принести портрет к себе домой. И не важно, что Перуджа требовал за картину наличные, а Франция владела картиной на законных основаниях, – уловка сработала. За одно из самых возмутительных преступлений против искусства Перуджа провел под замком в общей сложности семь месяцев и девять дней.

В обоих случаях похищенные картины вернулись неповрежденными. Именно такого исхода жаждет для себя Брайтвизер, подчеркивает адвокат. Он уже провел в тюрьме больше времени, чем похитители «Герцога Веллингтона» и «Моны Лизы», вместе взятые. Судьба коллекции трагична, признает адвокат, однако нельзя винить Брайтвизера в ее уничтожении.

Еще как можно, возражает швейцарский прокурор. Если бы Брайтвизер посещал музеи как все нормальные люди, все произведения искусства до сих пор были бы на своих местах. Любое предположение, будто Брайтвизер – преступник безобидный, говорит прокурор, просто абсурдно. Брайтвизер один из самых злонамеренных похитителей культурных ценностей в истории. Швейцарская полиция насчитала сорок семь различных уловок, к которым он прибегал, чтобы красть. В среднем он крал раз в двенадцать дней на протяжении семи лет. Его преступления уж точно никоим образом не безобидные. Обвинитель предоставляет суду стопку писем от хранителей музеев, владельцев галерей и аукционных домов, в которых они изливают свой гнев и требуют возмещения ущерба. Может, Брайтвизер с его свернутыми набекрень мозгами и не видит вреда, однако это реальный мир; он нанес ущерб музеям, культуре и наследию человечества. Все мы его жертвы.

Сторона обвинения вызывает главу комитета культуры города Люцерна. Тот всячески восхваляет охотничий рог из Музея Вагнера, последний украденный Брайтвизером предмет. «То был уникальный инструмент непревзойденной красоты», – заявляет глава комитета культуры. Созданный в 1584 году, позолоченный, переживший столетия. Даже его наплечный ремень, украшенный гербом Люцерна, обладает огромной исторической ценностью.

Вместе с десятками других шедевров из мансарды охотничий рог потерялся. Из воды извлекли только ремень. Рог, возможно, унесло течением или затянуло в ил. Не исключено, что все эти предметы были выброшены в другие реки и пруды, до сих пор неизвестные, – мать Брайтвизера не сознается. Некоторые из журналистов обвиняют Брайтвизера, его мать или Анну-Катрин в том, что они припрятали кое-что для себя, однако это сомнительно, если исходить из того, что установили следователи. Наиболее вероятный исход гораздо хуже. Почти все изделия из дерева пропали, и, судя по тому, что удалось выяснить Брайтвизеру о последней ночи его коллекции, есть все основания подозревать, что они погибли в том же костре, где и масляная живопись.

Хранитель замка Грюйер, свидетель со стороны обвинения, рассказывает о четырех кражах Брайтвизера в его музее. Позолоченный совок для камина, обнаруженный в канале, был отреставрирован, так же как и гобелен, успевший побывать в придорожной канаве и в бильярдной полицейского участка. Но две бережно хранимые ими картины пропали безвозвратно… Хранитель замка сообщает, что он усовершенствовал систему сигнализации.