Музыка мертвых

Он заглянул на почту — отправил несколько писем тем товарищам, которые его еще помнили, и получил открытку от одного из бывших пациентов. К открытке прилагался чек на двадцать карун: когда-то Август оперировал доброго господина Штайнмахера, и тот не забыл об этом, поздравляя его каждый год. У окошка почтмейстера стояла изящная блондинка в дорогом манто. Все в ней — поворот головы, глаза, наполненные холодным спокойствием, модное платье и сапожки — говорило о том, что это столичная штучка. Август скользнул оценивающим взглядом по ее точеной фигурке и демонстративно присвистнул. Девушка обернулась, посмотрела на него взглядом, который мог бы кастрировать, забрала письмо и, гордо вскинув голову, вышла.

— Фу ты, ну ты, знатная барыня, — усмехнулся Август и спросил: — Кто это, господин Ким? Я ее раньше не видел.

— Конечно, не видели, — ответил почтмейстер. — Это баронетта Вилма, два дня как из столицы. Поклонница господина Штольца.

Август ухмыльнулся. Вот и поклонницы понаехали. Баронетта Вилма при всем ее изяществе выглядела так, словно способна была взять дочерей Говарда за косы, раскрутить над головой и выкинуть прочь из города.

— Решительная девушка, ничего не скажешь, — заметил Август, на что почтмейстер откликнулся:

— Все ей здесь не то и не так. Вчера уже изволила скандал в гостинице закатить. Дескать, почему здесь вино такое дешевое? Ну уж какое есть, извините.

Август вышел из здания почты, раскланялся с кем-то из знакомых — он даже не понял, с кем именно — и побрел в сторону «Пафнутия». Ему вдруг захотелось съесть чего-нибудь сытного и горячего: за три дня в компании спиртного он почти ничего не ел.

Томатный суп с сухариками и кусок хорошего мяса в компании с картошкой будут в самый раз.

«Пафнутий» был забит посетителями: народ уже потихоньку начинал праздновать, хотя последний день года наступил бы только завтра. Официантка, которая выставила на ближайший стол восемь кружек пива, сокрушенно покачала головой:

— Ох, доктор Вернон, все занято. Разве что подсядете вон к тому господину, — и указала на столик у камина. Август всмотрелся: там, вольготно вытянув ноги, сидел Моро: покуривал трубку и внимательно читал газету. На столе стояла пустая кружка пива и блюдо с остатками вепрева колена.

Август устало вздохнул. Ему меньше всего хотелось проводить время в компании Штольцевского слуги — но выходить на улицу и тащиться в другое заведение? Нет уж, там зима, а не майский полдень, Август уже успел замерзнуть.

— Ладно, — кивнул он. — Мне суп и мясо.

Официантка улыбнулась.

— И картошки побольше, — сказала она. — Я помню, доктор Вернон. Присаживайтесь, сейчас все принесу.

Увидев Августа, Моро осклабился и сложил газету.

— А, доктор! Что-то давно вас не видать!

— Болел, — хмуро ответил Август, усаживаясь за стол. Официантка поднесла кружки с пивом, и он сделал осторожный глоток. Моро понимающе кивнул.

— Ага. Я так тоже иногда болею. Сорокоградусно, — и заржал, дрянь такая, с таким гоготом, что с потолка труха посыпалась. Август хмуро посмотрел на него и вдруг подумал, что слишком устал, чтобы давать кому-то отпор.

— Что нового? — спросил он. — Как идет расследование?

Моро тотчас же перестал ржать, задумчиво почесал в ухе и ответил:

— Кверен получил бумаги из Загорского округа, Приморья и Больших холмов. У нас два тела, а в общей сложности — пятнадцать с таким же почерком. Гвоздика, Фиалка и цветок во рту. В тех местах тоже была музыка и огненные столбы. Все убитые эту музыку слышали.

Август откинулся на спинку стула и запустил руку в волосы. В ушах зашумело, а затылок налился болью, словно его ударили. Нет, он, конечно, предполагал, что могут найти убитых таким же образом, но что их будет пятнадцать…

— А про Гвоздику что-нибудь узнали? — спросил Август. — Товарищ Макса что-то отписал?

Моро кивнул и приложился к кружке. Официантка поставила перед Августом суп, но он вдруг обнаружил, что совершенно лишился аппетита.

— Принеси-ка мне, голубка, еще мяса. И графинчик водки, да получше, — попросил Моро, и, когда девушка отошла, мягко покачивая бедрами, сказал: — Отписал, да. Что инспекция войсковых артефактов была год назад, как полагается. Ничего не пропадало. Угадайте с трех раз, кто ее проводил?

Август угрюмо погрузил ложку в суп.

— И кто?

— Полковник Александр Геварра, — ухмыльнулся Моро.

Август обжегся супом от неожиданности. Хотя чему удивляться? Тогда Геварра был еще жив и выполнял свою работу. Качественно и старательно, как обычно.

— Он мертв, — глухо выдохнул Август. — Мог он забрать эти Гвоздики и передать кому-нибудь еще? При жизни?

Ему вдруг представилось кладбище, торжественное и величавое. Строй солдат, пальба в небо, тоскливо опущенные знамена — и Геварра, наконец-то мертвый, наконец-то в гробу. И свежая весна вокруг похожа на угрюмую осень.

— Пятнадцать артефактов — это огромная партия, — сообщил Моро. — Ее просто так в карман не положишь и не скроешь. Грубо говоря, был поезд — и нету?

Август только рукой махнул.

— Среди военных и не такие штукари бывают. У них пропадают не только поезда, — сказал он. Моро пожал плечами.