Музыка мертвых

Квартира была именно такой, какой и должна быть у провинциального врача, не имеющего особенной практики. Повесив пальто и шляпу на колченогую вешалку в прихожей, Эрика прошла в гостиную и села в старое кресло возле окна. Похоже, эта мебель — диван с когда-то утонченной, а теперь вытертой и засаленной обивкой, кресла, большой рабочий стол, заваленный бумагами, книгами и какими-то банками — досталась Августу от прежних хозяев дома. А вот книги в шкафу — это явно его приобретения: Эрика давно не видела такого количества медицинских справочников, энциклопедий и растрепанных журналов.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Эрика. Доктор Вернон практически рухнул в соседнее кресло и, запустив руку в волосы, признался:

— Честно? Хочу сдохнуть.

— Это еще почему? — удивилась Эрика. Август задумчиво провел по губам кончиками пальцев, словно пытался удержать слова в себе — или прикидывал, достойна ли Эрика его откровенности. Наконец, он криво усмехнулся и произнес:

— Я полюбил, и это никогда не будет взаимным.

Некоторое время Эрика сидела молча, пытаясь сообразить, как нужно реагировать на это неожиданное признание. В конце концов, почему бы доктору Вернону и не влюбиться? Он живой человек, он способен чувствовать тонко и глубоко… дьявольщина, ей-то почему не по себе, словно она была ребенком, которого взрослые обманули и выставили на посмешище? Почему она сейчас чувствует себя так, словно сорвалась с моста и несется к воде?

Под ребрами возле сердца заворочалась тупая игла.

— Почему вы так уверены, что не будет? — поинтересовалась Эрика. Доктор Вернон рассмеялся и ответил:

— Ну посмотрите на меня, Эрик! Я ссыльная дрянь, циник и выпивоха, если верить моей служанке и вашему Моро. Я не пара для девушки из приличной семьи.

Значит, местная красавица из достойного семейства. Почему бы и нет? Доктор Вернон пользуется всеобщим уважением, он дружит с бургомистром, и родители вполне могут отдать за него дочь, не посмотрев на его прошлое. Почему ей, Эрике, сейчас так тоскливо?

— Дайте-ка угадаю, — сказала она и, прищелкнув пальцами, предположила: — Это Эмма, дочь папаши Угрюма?

Август посмотрел на Эрику так, словно она сморозила просто невероятную глупость, а затем расхохотался.

— Эмма? Нет, с чего вы взяли? Она, конечно, мила и трогательна, но не настолько, чтобы разрушить мой душевный покой так бесповоротно и жестоко.

— Отчего же? — усмехнулась Эрика. — Она очень красива. А еще такие девушки всегда влюбляются в романтических героев вроде вас. В мучеников, пострадавших за правду. Ваши чувства будут взаимными, если еще нет. Скажите честно, вы просто боитесь ее отца. Ведь боитесь?

Доктор Вернон прищурился и вновь окинул Эрику оценивающим взглядом — в его темной глубине чувствовалась горечь.

— Хотите кофе? — вдруг спросил он. Эрика улыбнулась и ответила:

— Хочу. Значит, все-таки Эмма?

— Конечно, нет, — хмуро сказал Август, когда они пришли в соседнюю комнату, которая одновременно служила и столовой, и кухней, а в маленькой плите вспыхнул огонь. — Давайте так: вы не спрашиваете про мое безнадежное чудо, а я не задаю вопросов о том, что ваша сестра может быть жива. Договорились?

Эрика кивнула. На кухне царила идеальная чистота, словно в операционной. Чашки, которые она вынула из шкафчика, повинуясь просьбе доктора, показались ей смутно знакомыми. Эрика перевернула одну из них и увидела клеймо в виде птички: майсенский фарфор, такие были у ее родителей. По кухне поплыл аромат свежесваренного кофе, и Моро, пожалуй, сейчас почувствовал бы себя посрамленным. Эрика подумала, что в этом и есть настоящее, очень простое счастье: сидеть за столом, пить кофе в компании хорошего человека и смотреть, как на дереве за окном деловито возятся круглые красногрудые птицы.

И ничего больше не надо.

— А вы чем занимались в эти дни? — поинтересовался Август, сделав глоток из чашки. Эрика неопределенно пожала плечами.

— Пытался работать, но приехала баронетта Вилма, и ей надо было уделить время.

— А! — во взгляде Августа появились колючие искры. — Я видел вашу очаровательную поклонницу, она так и напрашивается на неприятности.

— Она заносчива, это верно, — согласилась Эрика, — но я предпочитаю все-таки дружить, а не враждовать.

— Спите с ней, — произнес доктор Вернон с полуутвердительной интонацией и посмотрел так, будто пытался понять, соврет Эрика или скажет правду.

— Да ну вас к дьяволу, Август! — воскликнула Эрика. Конечно, Вилма добивалась именно этого: любой ценой, с помощью дорогих подарков и сладкой лести, но обязательно занять то место, которое якобы занимала принцесса Кэтрин — и остаться на нем подольше.

Пока еще у Эрики получалось как-то держать баронетту на определенном расстоянии — ключевым здесь было именно «пока».

— То есть, нет? — доктор Вернон удивленно вскинул брови. — Странно, она ведь исключительная красавица. Тут даже у покойника все выше подоконника поднимется. Или вы мужчин предпочитаете, а?

Эрика развела руками. Август хамил в открытую, но она не собиралась поддаваться на провокации.