Долгосрочное мышление всегда будет нуждаться в утопических идеалах, чтобы ставить перед человечеством вдохновляющие цели и придавать силы движениям за перемены. Сегодняшние движения, сфокусированные на кризисах нашего времени, такие как Extinction Rebellion, являются частью долгой истории социальной борьбы, которая находила мотивацию и решимость в мечтах о лучшем мире. Как подметил уругвайский писатель Эдуардо Галеано, «утопия всегда находится у горизонта. Когда я приближаюсь на два шага, она отступает на два шага. Если я продвигаюсь на 10 шагов вперед, она тут же ускользает на те же 10 шагов. Как бы далеко я ни зашел, я никогда не смогу достичь ее. В чем же тогда цель утопии? В том, чтобы заставить нас двигаться вперед»[220]
.Но если мы все же намереваемся достичь утопии, то не может ли оказаться так, что долгосрочные интересы будущих поколений лучше всего обеспечит не попытка переделать этот мир, а бегство из него в другой?
Когда дело касается технологий, мы как биологический вид не имеем себе равных. С их помощью, от первого каменного топора до новейших достижений в области секвенирования генома, человечество радикально изменило свой путь. Несмотря на вполне обоснованный общественный скептицизм в отношении достоинств технологий, включая озабоченность по поводу кражи компаниями личных данных пользователей и проблемы цифровой зависимости, многие мыслители по-прежнему связывают нашу отдаленную цель с технологиями. На сегодняшний день эта долгосрочная цель фигурирует в трех основных ипостасях – техно-эскапизм, техно-разделение и техно-панацея, – каждая из которых предлагает человечеству свой убедительный телос.
Одну из самых заманчивых целей выдвигает
«По китайской мифологии древо бессмертия растет на Луне. Похоже, древо, пусть и не бессмертия, но хотя бы долголетия, действительно растет где-то в иных мирах. Если бы мы высадились на другие планеты, если бы во многих мирах сложились самодостаточные человеческие общества, то наш вид смог бы защититься от катастрофы… Если на кону наше выживание в долгосрочной перспективе, то мы должны отправиться в новые миры хотя бы в силу ответственности перед собственным видом»[221]
.Это видение разделяет технологический предприниматель и основатель компании SpaceX Илон Маск, который считает, что колонизация Марса – следующий «огромный шаг для человечества» (оно его сделает, надо думать, с помощью ракет, принадлежащих компании Маска). «Я хочу умереть на Марсе, но желательно не от столкновения с ним», – говорит Маск[222]
.Характерной проблемой техно-эскапистских проектов являются сроки их воплощения. Марс представляет собой безжизненную, пронизываемую космическим излучением пустыню, с атмосферой из углекислого газа и температурой на поверхности –100 ℃. К тому же от Земли его отделяют 48 млн км. В лучшем случае человек сможет ступить на Марс не ранее 2040 г. Большинство экспертов полагают, что даже сумей мы доставить и поселить там в относительной безопасности достаточную для основания колонии группу людей, создание искусственной атмосферы, известное как терраформирование, займет сотни или даже тысячи лет, а в итоге может оказаться попросту нереализуемым[223]
. Тем не менее сторонники космической колонизации утверждают, что именно такое долгосрочное мышление нам и нужно: если мы действительно стремимся быть хорошими предками, то должны как можно скорее приступить к решению задачи по заселению Марса и других планет. Этот процесс займет немало времени, но, как утверждают техно-эскаписты, является самой надежной гарантией выживания нашего вида.