На Ельнинской земле

— Ну вот еще, «боюсь», — прервал меня Филиппов. — Вы же человек грамотный. И если чего не знаете, не понимаете, то получитесь, попрактикуетесь. — И, помолчав немного, продолжал: — А вы что же, думаете, мы всё знаем и понимаем? Нет, многого, очень многого мы не знаем. А вот работаем. Работаем, потому что надо, потому что иначе нельзя… Вот так и вы…

Словом, С. С. Филиппов уговорил меня, и я стал редактором ельнинской уездной газеты.

Было мне тогда девятнадцать лет. А если точнее, то девятнадцать лет плюс девятнадцать дней.

2

У меня не было никакого представления о том, с чего следует начать выпуск газеты, что нужно сделать в первую очередь и как сделать. Помочь мне в этом случае или хотя бы только дать полезный совет никто в Ельне не мог. И я должен был додумываться до всего сам. Начинал я работу в совершенном одиночестве, представляя собой и редакцию газеты, и ее контору, и весь прочий обслуживающий персонал — вплоть до курьера. Нередко я становился и помощником печатника: вручную вертел маховое колесо машины, на которой печаталась газета. В типографии мне так, бывало, и говорили:

— Сегодня вертеть машину некому. Если вы не поможете, то газета не выйдет…

Мое «одиночество» продолжалось довольно долго, и я до конца испытал всю тяжесть его. Но это уже потом. А пока мне предстояло выпустить лишь первый номер газеты.

Приближалось 23 февраля 1919 года — первая годовщина Красной Армии. Не знаю уж, каким чутьем, путем каких умозаключений, но я понял, понял без всякой подсказки, что первый номер «Известий» обязательно нужно выпустить именно 23 февраля и что весь он должен быть посвящен Красной Армии, героически сражающейся на фронтах гражданской войны за честь и свободу нашей Советской Родины.

В то время Российское телеграфное агентство (сокращенно РОСТА) снабжало газеты, во-первых, всевозможной информацией, передаваемой по телеграфу, и, во-вторых, примерно раз в неделю из Москвы приходил специальный «Бюллетень РОСТА», размноженный с помощью стеклографа или какого-то другого подобного аппарата и содержавший в себе всевозможные статьи, написанные на актуальные для того времени темы.

За несколько дней до выхода первого номера «Известий» я как раз и получил то, что мне было нужно, — «Бюллетень РОСТА» со статьями о Красной Армии. Насколько могу припомнить сейчас, статьи были разные: и о том, как создавалась Красная Армия, и о том, какой славный путь она успела пройти. В «Бюллетене», по всей видимости, были и обзорные статьи в положении на фронтах, и статьи, призывающие население всеми средствами помогать Красной Армии, крепить ее мощь.

Все статьи «Бюллетеня» показались мне весьма интересными и совершенно необходимыми. Поэтому большинство их я и отобрал для газеты и немедленно сдал в набор. И мог считать себя вполне удовлетворенным: все главное, все самое важное, у меня уже есть!

Однако откуда-то мне было известно, что в первом номере всякого порядочного издания должна быть напечатана еще и так называемая программная статья, долженствующая рассказать читателю, какие задачи ставит перед собой данное издание, какие цели оно преследует и что читатель вправе ожидать от него.

Подобную статью должен был написать сам. И я написал ее под названием «Наша газета».

Очень скоро мне стало ясно, что если действительно следовало предуведомить читателя о целях и задачах газеты, то разговор с ним на эту тему должен был занять, скажем, не более пятидесяти, ну от силы шестидесяти газетных строк. А моя «программная статья» заняла всю первую страницу, то есть четвертую часть всей газетной площади! Мне все казалось, что чем подробнее будет мое обращение к читателю, тем он лучше меня поймет. А вышло уж так «лучше», что дальше и ехать некуда.

Во всем этом я прежде всего виноват сам. Но, как я понял позже, тут приложили свою руку и наборщики. Они просто обманули меня: вместо того чтобы набрать мою статью корпусом (типографский шрифт, которым обычно набирались газеты), они набрали ее шрифтом более крупным — цицеро.

Кстати сказать, и впоследствии наборщики типографии Ельнинского совнархоза не раз облапошивали меня: я сделаю, бывало, пометку, чтобы такая-то статья была набрана корпусом, а потом вижу, что набрали ее цицеро.

— Почему? — возмущенно спрашиваю я.

— Да знаете, — отвечают мне, — корпус у нас сейчас занят: вот видите, набираем листовку по заказу уисполкома; кроме того, военкомат прислал приказ, и его надо набирать корпусом…

То же было и с петитом — самым мелким шрифтом из всех имевшихся в типографии. Петит был «занят» почти всегда. Лишь в редких случаях удавалось заставить наборщиков набрать петитом какое-либо извещение строк в семь — десять.

Что касается статей, которые я отобрал для первого номера ельнинских «Известий», то и они были набраны как заблагорассудилось наборщикам. И статьи эти едва-едва влезли в номер. Ни для чего другого — например, для телеграмм РОСТА о положении на фронтах или для местной хроники — места в газете уже не осталось.