На Ельнинской земле

На первом — организационном — собрании народу было немного: человек двенадцать — пятнадцать. Объяснялось это очень просто: Ельня была городом самого заскорузлого мещанства, которое ко всему тому новому, что принесла с собой Октябрьская революция, в лучшем случае относилось совершенно равнодушно, а чаще всего или недоброжелательно, или враждебно.

Собрание единогласно приняло решение о создании комсомольской организации. Был избран и первый комитет ельнинского комсомола.

Я находился в то время в несколько ином положении, чем мои товарищи, а именно: я был уже членом партии с годичным стажем. Может быть, поэтому меня не только ввели в состав комитета, но и избрали секретарем его.

Скоро, однако, я подал заявление о том, чтобы обязанности секретаря с меня сняли: трудно было в одно и то же время и возглавлять комсомол и редактировать газету. Просьбу мою удовлетворили, но не сразу. И я возглавлял уездную организацию комсомола до февраля двадцатого года. Секретарем уездного комитета комсомола стал Василий Кирпичников, который стоял потом во главе его несколько лет кряду.

2

К концу года в Ельнинской организации комсомола насчитывалось уже человек тридцать или сорок.

Не так много. Но все же это была организация, притом организация сплоченная, дисциплинированная и до конца верная своей Советской Родине.

В то исключительно трудное для нашей страны, для нашего народа время и добровольно, и по мобилизации на фронт отправлялись многие тысячи как членов партии, так и беспартийных, чтобы с оружием в руках отстоять завоевания Октября.

В конце ноября в Ельне было получено сообщение, что Смоленский губкомол проводит мобилизацию комсомольцев для отправки на фронт. Ельнинской организации было дано задание послать четырех человек. И к чести ельнинских комсомольцев надо сказать, что «мобилизовывать» их не пришлось: четыре человека сами попросили, чтобы их отправили на фронт. Не потребовалось никаких уговоров, ни тем более мер принуждения.

В ранние декабрьские сумерки мы провожали своих добровольцев на вокзал.

Стоял легкий морозец, и бесшумно падали снежинки на замерзшую землю. Мы шли строем — вся Ельнинская организация. Шли со знаменем. Четверо наших добровольцев — впереди. Шли молча, без песен, без разговоров. И только наши шаги нарушали тишину безлюдных вечерних ельнинских улиц, на которых не горело ни одного фонаря.

Не запомнилось, был ли на вокзале митинг. Кажется, нет. Но помнится, как на прощанье мы крепко-крепко пожали руки нашим товарищам, пожелали им скорого возвращения с победой, как они вошли в вагон… И мы долго потом смотрели вслед уходящему поезду, не смея сдвинуться с места. На душе было грустно, и хотелось сделать что-то большое-большое и хорошее…

Кстати сказать, в составе четверки, которую мы провожали, на фронт уехал и молодой наборщик ельнинской типографии Самогит. И, грешным делом, я подумал, что выпускать газету теперь будет еще трудней.

3

Многие люди не раз спрашивали меня:

— У вас есть песня «Комсомольская прощальная» («Уходили комсомольцы на гражданскую войну»). Может быть, материалом для этой песни послужили вам проводы на фронт ельнинских комсомольцев? А может быть, вы даже имели в виду кого-либо конкретно из числа ельнинцев, уходивших «на гражданскую войну»?

На все эти и подобные им вопросы я отвечал уже неоднократно. Хочу ответить и еще раз.

Когда я писал стихи «Прощание», положенные на музыку композитором Дм. Покрассом (он назвал песню «Комсомольская прощальная»), никого персонально я в виду не имел. Песня посвящена всем комсомольцам и комсомолкам, которые когда-то «уходили на гражданскую войну».

Кроме того, стихотворение «Прощание» возникло у меня вовсе не в результате проводов ельнинских комсомольцев в конце 1919 года. Оно возникло гораздо позже, а именно в 1935 году, когда появился кинофильм «Подруги».

В кинофильме, в частности, показан комсомольский митинг. С митинга комсомолки и комсомольцы уходили прямо на фронт, прямо в бой. Они на ходу прощались друг с другом. И, уже простившись, кто-либо оборачивался и кричал другому:

— Пиши!..

— Куда? — отзывался другой.

— Не знаю…

Вот отсюда и возникла строка стихотворения:

Напиши… куда-нибудь.

На митинге присутствовала и одна старая женщина, напутствовавшая комсомольцев и желавшая им:

— Если смерти, то скорой… (то есть смерти без особых мучений). Если раны, то малой…

Очевидно, отсюда в мое стихотворение вошли такие слова (хотя я вложил их в уста девушки, а не старой женщины):

И родная отвечала:— Я желаю всей душой, —

Если смерти, то мгновенной,Если раны, — небольшой.

Но за этим четверостишием следует и такое:

А всего сильней желаюЯ тебе, товарищ мой,Чтоб со скорою победойВозвратился ты домой.