Читаем На край любви за 80 дней полностью

На край любви за 80 дней

Кей Си Дайер

– Подожди минутку, – говорит он, – я помогу тебе выйти.

Я распахиваю дверь и выхожу, не дожидаясь помощи.

– Зря ты не даешь себе помочь, – укоризненно говорит он. – Травма головы – дело серьезное.

– Со мной все в порядке, – храбрюсь я. – Это же не сотрясение мозга.

– У тебя может заболеть голова, когда отойдешь от наркоза.

Мы подходим к воротам базы ВВС США. Дует холодный ветер. Из будки выходит часовой.

Доминик вытаскивает из внутреннего кармана сложенную бумажку.

– Вы на самолет спасателей? – говорит солдат, прочтя бумагу. – Покажите паспорта. Мне надо позвонить.

Он исчезает в будке.

– Так что, Сумайя ждет нас здесь? – спрашиваю я.

Доминик кивает.

– Да, ее не пустили в больницу, у нее же нет паспорта.

Он смотрит на часового, который разговаривает по телефону, и шепчет:

– Они не собираются признаваться, что девочка находилась на американской территории. Если кто-то спросит, она пересела в канадский самолет прямо из вертолета. Им так удобнее – меньше формальностей.

Я морщусь от боли. Кажется, наркоз перестает действовать.

– Когда я уходил, наша юмористка репетировала новый материал на летчиках-спасателях, – улыбается Доминик.

Солдат выходит из будки.

– Подождите здесь. За вами приедет машина. Это может занять несколько минут.

Он отдает наши паспорта и поднимает ворота. Мы проходим к деревянной скамейке у забора, где не так дует. У нас за спиной – серые холодные воды залива Кука. Мы молчим, слушая завывание ветра, поднимающегося от воды над пустынными улицами и между домами. Ни единого дерева, голая плоская земля – не замерзшая, а сухая, как кость, с редкими вкраплениями пожелтевшей травы.

– Так что там у тебя с Анкориджем? – спрашивает наконец Доминик.

– В каком смысле? – ощетиниваюсь я.

– Почему ты так расстроилась, узнав, где мы? Что в нем страшного?

Так и подмывает заявить, что это не его дело, только от его вида сердитые слова застревают у меня в горле.

Я набираю в грудь побольше воздуха.

– Когда мне было тринадцать лет, родители решили устроить себе что-то вроде свадебного путешествия. Они накопили денег и договорились с моими дядями, что я поживу у них недельку. Я пришла в восторг, потому что обожала книжный магазин Мерва с Томми.

– Понятно, – говорит Доминик, хотя я вижу, что ему ничего не понятно.

– Папа был фотографом, он пообещал, что привезет кучу снимков полярных медведей и волков. Он тогда работал в газете, и ему очень хотелось поснимать дикую природу, что-то новое, необычное.

– И они приехали сюда? – тихонько спрашивает Доминик.

Я молча киваю.

– Автомобильная авария, – выдавливаю наконец я и вновь начинаю плакать. – По дороге в аэропорт. Из-за этого я всю свою жизнь боялась куда-то поехать. Если уедешь из дома – погибнешь.

Я вытираю слезы и горько усмехаюсь.

– Умом я, конечно, понимаю, что это не так. И теперь это доказала. Почти. Я практически объехала вокруг света, и все еще жива. Только после той аварии я ни разу не уезжала из Нью-Йорка. Наверное, так бы и прожила всю жизнь, не выходя из дома, если бы не это путешествие.

– То есть ты в глубине души верила, что умрешь, если выедешь за пределы Нью-Йорка?

Я вздыхаю и отворачиваюсь.

– Да, звучит глупо.

– Нет, Роми. – Доминик кладет руки мне на плечи и поворачивает меня к себе, чтобы посмотреть в глаза. – Это не глупо, а чертовски храбро. Ты решилась на эту поездку ради спасения дядиного магазина, хотя верила, что погибнешь?

– Я не храбрая, – неловко пожимаю плечами я. – Вот Сумайя – храбрая. А я – просто идиотка, которая позволила какой-то глупости испортить свою жизнь.

Лейкопластырь, удерживающий повязку над глазом, отклеивается, и я осторожно прижимаю его пальцем.

– Все время, на каждой остановке, я думала: ну вот, я добралась до этого места. Значит, у меня получится. Мы ведь должны были возвращаться через Сан-Франциско. И даже в Гонконге, когда мы решили отвезти Сумайю к ее тете, то планировали ехать через Ванкувер – в Канаду, а не на Аляску.

Я останавливаюсь перевести дыхание. Порывшись в карманах чужой куртки, нахожу обрывок салфетки и вытираю нос.

– По дороге в аэропорт? – Голос Доминика прерывается от волнения. – Когда возвращались домой?

– Их машина провалилась под лед. Я не знаю подробностей…

Он отпускает мои плечи, и я безвольно откидываюсь на спинку скамейки.

– Погоди секунду, – негромко говорит он, идет к будке и почти сразу возвращается. – Я спросил, у нас есть десять минут, давай прогуляемся.

Я встаю, и он застегивает молнию на моей куртке до самого верха. Куртка мужская, просторная, и я, наверное, выгляжу в ней не лучше, чем в гидрокомбинезоне, зато никакой ветер не страшен.

– Куда мы идем? Здесь ничего нет, – говорю я, вновь проходя мимо часового. – Голая пустошь.

Доминик берет мою руку, засовывает к себе в карман и указывает на скалистый берег.

– Пойдем попрощаемся.