«На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие

«Я остановился на щетке с волосами гривы лошади. Мыть ее каждый раз тут же после работы. Если пользуешься стиральным порошком, то долго надо ополаскивать ее, ибо мы не знаем, как ничтожнейшие застрявшие химические молекулы действуют на цвета.

Выдавливаешь на палитру самую дешевую черную масляную краску, эдак с чайную ложечку, не кучкой, а полоской, и долго по чуть-чуть пачкаешь ею сапожную щетку, чтобы краска разровнялась равномерно по всем волоскам щетки. После этого смело замазываешь бумагу, превращая ее в средне-серую, т. е. не белую или черную, а вполовину. Откладываешь щетку и обыкновенным ластиком приступаешь к изображению очень туманно освещенных мест.

Краски на щетке должно быть как можно меньше! Тогда получается, что затирать бумагу резинкой физически трудно и долго, но так как краски на бумаге ничтожно мало, то при вытирании ее резинка не сразу запачкается.

Если из-за лени или нетерпения на щетку краски хватануть побольше, резинка от одного прикосновения будет брать на себя так много краски, что тут же, вместо того чтобы принимать, или вернее сказать, снимать краску с бумаги, уже во втором прикосновении к бумаге будет наоборот – накладывать краску, взятую при первом прикосновении.

Можно на большую палитру выдавливать две краски сразу в противоположных сторонах. И щетку мазать по одному концу черной краской, а по другому ее концу ультрамарином. И мазать щеткой по бумаге по капризу души, по прихоти данного момента, как Бог на душу положит».

(Из письма В.Я. Ситникова)

В целом, несмотря на пародийную сниженность «инструментальной части», техника «сапожной щетки» была во всех своих элементах достаточно изощренной.

Закрашивая черной и синей краской поверхность холста, Ситников, меняя нажим щетки, запачканной по обоим концам разными красками, придавал поверхности пятнистомуаровую структуру. Причем общий тон холста, становившегося заготовкой для любой его картины, должен был быть не темнее и не светлее, чем у обыкновенного голубя «сизаря». Начинать писание картины на таком вот холсте-заготовке следовало с неуловимо легчайшей протирки обыкновенной резинкой освещенных мест задуманных предметов.

Из такого начала потом выходили и «пашни», и «монастыри», и особого рода «духовные» картины.

Эти последние являли собой обычно лики Христа и писаны были с сильным уклоном в стиль «модерн». Уклона, точнее сказать, прямолинейной «идейности» в них было явно чересчур, что резало глаз понимающему человеку, да и сама живопись в сравнении с другими его работами казалась скучноватой. По-видимому, и сам Ситников как бы стеснялся своего «любопытства» к отвлеченно символическому, ибо показывал «духовные» картины редко, неохотно и всегда с извиняющими прибауточками:

– Прислали мне, знаете ли, открыточку из ГБ, приглашают зайти, побеседовать. Почему, думаю, такие безалаберные люди там сидят, совсем государственную копейку не жалеют. Ну для чего, скажите на милость, они на почту-то тратились, могли бы из окошечка кликнуть, я бы и подбежал. Босичком по снегу – одно удовольствие. Однако иду. И вот они меня спрашивают: «Вы что это все богов рисуете? Религиозный, значит, будете человек?» А я им на это отвечаю: «Рисую я, что Бог на душу положит. Про себя же могу сказать: человек я не религиозный, но верующий».