На Сумеречной Стороне. Часть 1

— Я никогда себя не прощу. Я должна была остановить ее. Должна была заставить ее шагнуть к той решетке, — Я обняла себя за плечи, которые содрогались от беззвучных рыданий. — И мы все были бы в безопасности.

Это и были мои кошмары. Это я своей рукой безжалостно толкнула ее в пропасть.

Слезы текли по щекам на дощатый пол. Мне было плохо. Не помогала даже мысль о присутствии где-то рядом Майка. Я вдруг ощутила его беспокойство — он смотрел на дом, будто знал, что что-то не так. Но здесь я находилась в другой вселенной. В другом времени. Он был не в силах мне помочь.

Руки пожилой женщины остановились. Она опустила вышивание на колени.

— У этой истории не было другого конца, девочка. Все сложилось так, как должно было. Лин должна была принести эту жертву.

Сказанное поразило меня. Я выступила вперед, сжав кулаки.

— Она же ваша внучка. Как вы можете так говорить?

— Есть вещи, которые выше этого, — неумолимо ответил мне голос.

Я все еще не видела ее лица, и мне начало казаться, что он просто завладел этим сухим телом. Как призрачный, жестокий, не знающий пощады дух. Один из тех, про которые когда-то рассказывала мне Лин.

А может, это снова лишь галлюцинации? Эта опухоль внутри меня, эта скрюченная на низком стульчике старушка с чудным голосом. Может, я опять схожу с ума?

— Тебе не кажется, — снова настиг меня голос. — Не пытайся от всего сбегать, девочка. Это не выход, каким бы легким и манящим он ни казался. В конце тебя все равно настигнет тьма, — она вернулась к вышиванию, невозмутимо махая иголкой. — К свету надо идти, глядя ему в глаза.

— Вы что, читаете мои мысли? — не выдержала я. И обняла себя за плечи. Несмотря на маленькую печку в углу, мне стало зябко.

Почему-то вспомнились слова учителя о Рафаэле и о его силе влиять на всех, даже красных. Эта маленькая раскосая женщина сейчас казалась мне такой же странной, как и он.

На ее повернутом к вышиванию лице проскользнул намек на улыбку.

— Никто не может читать чужие мысли. Но для знающих твоя чистая душа как открытый листок.

В этой ситуации ее манера говорить загадками отчего-то раздражала. Я поймала себя на мысли, что представляла ее бабушку совсем иначе.

Поздновато спохватившись, я бросила на нее осторожный взгляд, но на этот раз она никак не отреагировала.

— Можно мне увидеть Лин? — после нескольких секунд молчания спросила я.

— Не сегодня. — Ее ответ был краток и однозначен до боли.

— Дело не в тебе, — снова произнесла она, потому что мои ногти впились в ладони и у меня снова участилось дыхание. — Ты еще не готова, девочка, — добавила она, смягчившись.

Бумажная дверь вдруг резко отъехала в сторону.

— Что она здесь делает? — Веики с заплаканными глазами ворвалась внутрь. — Ей здесь не место.

Ее слова для меня как лезвие ножа. Но не острое, нет. Тупое и ржавое. То, что вместе с болью, заражает кровь.

— Успокойся, Веики…

— Нет. Это все по ее вине, — она указала на меня пальцем. Ее миндалевидные, такие же черные, как у Лин, глаза сияли праведным гневом, распухшее от слез лицо было перекошено от ярости. — Я всегда говорила, что Лин пострадает от этой дружбы. А ты ей потакала. И вот посмотри, что с ней стало. Она — не одна из нас. Она принадлежит к ним. Ей лучше держаться от нас подальше.

— Веики, хватит, — Маленькая женщина, которая провела меня в дом, возникла позади нее и попыталась оттащить назад.

Но Веики вырвала руку и, взмахнув копной блестящих, как воронье крыло, волос сама не своя исчезла в недрах дома.

Ее мать бросила в нашу сторону извиняющийся взгляд и тихо отправилась успокаивать старшую дочь.

— Прости ее. Она не ведает, что говорит.

— Она права.

Пульсирующий нарост на моих органах увеличился в размере. Я мечтала о том, чтобы умереть. Прямо здесь.

Женщина отложила в сторону вышивание.

— Подойди, девочка.

Ее лицо все еще было погружено в тень, но почему-то я не сопротивлялась этому голосу. Я слишком устала. У меня снова не было сил. Хотелось побыстрее принять таблетки, чтобы ненадолго обо всем забыть.

— Сюда, — она подманила меня ладонью, когда я сделала несколько неуверенных шагов. — Ближе. Дай мне наконец на тебя взглянуть.

Я подошла и опустилась на колени рядом со стульчиком.

Старушка наконец подалась из тени. И я невольно выдохнула.

Ее глаза как два белых полумесяца. Она была слепой. Полностью.

— Знающему не нужны глаза, — с полуулыбкой заметила она, ничуть не смутившись от моей реакции. — Зрение… оно обманчиво. А это, — она приложила ладонь к моей груди, туда, где билось сердце, и на мгновение прикрыла веки. Будто с придыханием слушала что-то, что было доступно только ей. — Это знает больше, чем говорят ему очи, взирающие на изменчивый, исковерканный интересами мир. — Она сделала паузу и загадочно прибавила: — Но самая большая премудрость — знать его.

Я не успела внять ее словам, а ее ловкие пальцы уже бежали по моим вискам, носу, глазам и яблочкам щек.

— Ммм, похожа, — зашевелились ее сухие губы. — Похожа. Это хорошо.

Жилистая рука нащупала мою кисть и изучила с той же тщательностью, с какой изучала мое лицо. Я не сопротивлялась.

— Когда я смогу увидеть Лин?