На звук пушек

Райской дорогой шагают в ЭдемКто честно погиб в бою.Господь велел идти туда всемСолдатам, в общем строю.

Апостол Петр, ворота открой.Пошире их распахни.Много парней, за строем стройСквозь них пройдут в эти дни.

Бомон удивился, что в стихах говорилось обо всех солдатах вообще, а не только о французских. Ранее, из разговоров и высказываний поэта, у Жоржа сложилось впечатление о Деруле как о человеке, который ставит иные нации куда ниже французов. А особенно Поль недолюбливал, хотя и не демонстрировал это явно, евреев. Может кто-то ему в займе отказал, а может, наоборот, одолжил.

А потом стало всем не до стихов и не до политических воззрений товарищей. Особенно Жоржу Бомону.

Теперь, когда кроме подполковника Шеварди в роте не осталось других офицеров, сержант-майору пришлось выполнять обязанности и командира одного из взводов, и заместителя командира батареи, и начальника штаба. Еще и обязанности начальника разведки взвалил он на себя и лично допросил пленных, благо свободно владел немецким.

Допрос захваченных кавалеристов показал, что столкновение батареи с целым эскадроном было случайностью. Германские кавалеристы, в отличие от французских, имели указание вести диверсии и разведку малыми группами от трех до десяти всадников под командой офицера или унтера, действуя на расстоянии в два-три километра от остального эскадрона. В свою очередь эскадроны выдвигались перед полком на три-пять километров. А полки, в свою очередь на пять-десять километров перед кавалеристской дивизией. В идеале немецкая кавалерия должна была создавать завесу в двадцать-тридцать километров перед основными силами германских армий, а отдельные летучие отряды проникать глубоко в тыл противника и сеять там панику. Таков был план начальника прусского Генштаба генерала Мольтке. В действительности все оказалось иначе. Командиры немецких армий не спешили отправлять подчинённые им кавалерийские дивизии далеко вперед. Дивизионные генералы в свою очередь стремились держать свою коннику единым кулаком. То же самое относилось и к командирам полков и даже эскадронов, которым «на месте было виднее».

И все же, немецкая кавалерия действовала инициативней и агрессивней французской, которой Устав, созданный на основе действий в Алжире, предписывал держаться компактной массой и не отрываться от основных сил.

На основе разведданных Бомон предложил, а Шеварди согласился, изменить порядок следования батареи, предусмотренный уставом.

Впереди батареи теперь всегда должен был следовать передовой дозор, состоящий из нескольких передовых групп конников, имеющих подзорные трубы и бинокли. Благо разгромленный немецкий эскадрон снабдил их не только трофейными лошадьми, но и тремя биноклями хорошего немецкого качества. Своей подзорной трубой пришлось поделиться так же Деруле и самому Бомону. Забрали бинокль и убитого лейтенанта.

Похоронили убитых, собрали трофеи, среди которых были повозки с запасами эскадрона[68]. Своих раненых оставили на попечение местному фермеру. Получивших ранения немцев передали их здоровым товарищам, с которых взяли подписки о неучастии в дальнейших боевых действиях.

И отправились дальше, не забывая о разведке и о фланговом охранении.

Выдвижение одинокой батареи без какого-либо прикрытия навстречу вражеской кавалерии? Это безумие!

Но Шеварди решил, и Бомон его поддержал, что встреча с небольшими разъездами не представляет для них опасности. Столкновение с эскадроном, при условии заблаговременного обнаружения противника, тоже не беда. Даже кавалерийский полк можно изрядно пощипать, если встретить его на подготовленной позиции. Тем более, что кавалеристы не имели артиллерии.

И батарея двинулась сквозь ливень по размокшей лесной дороге навстречу армии вторжения.

Глава 11. Труба Вьонвиля

Франция, Лотарингия, Вьонвиль, 16 августа 1870 г.

Утром батальон позавтракал, чем бог послал, и стал готовиться к маршу. Однако скоро поступил приказ, что выступление откладывается. Артиллеристы по соседству вновь стали устанавливать палатки. А коноводы повели лошадей на водопой. Офицеры батальона отправились решать вопросы снабжения и узнавать о свободных вакансиях в корпусе. Гаспар озаботился проверкой обмундирования и снаряжения подчиненных. Марш по грязи не прошел даром обуви. Ботинки многих солдат нуждались в ремонте, и с этим надо было что-то делать. Гаспар и другие сержанты роты в результате непродолжительного совещания разошлись, чтобы выявить среди подчинённых бывших сапожников и обувщиков, и узнать что надо для быстрого ремонта, и где это можно достать. Обувь на войне иногда важней ружей. Сражения случаются не каждый день, и даже не каждую неделю. А вот маршировать пехотинцам приходится беспрестанно.