На звук пушек

Приходили в гости артиллеристы. Поинтересовались, кто, откуда и почему? Заодно просветили, что французские кавалеристские патрули встречают только немногочисленных конных разведчиков бошей. Скорей всего германцы остались на южном берегу Мозеля.

Неожиданно, откуда-то с юго-запада донеслась пушечная канонада. Артиллеристы опрометью побежали в расположения свою части. Сержанты батальона бросились по подразделения, торопливо отдавая приказы на подготовку к маршу и проверяя личный состав. Как на грех ни одного офицера в расположении не было. Все ушли в Резонвиль.

Артиллеристы оказались опытными вояками. Вскоре в их лагере запрягали вернувшихся с водопоя коней в орудийные передки и выстраивались в походный ордер.

На севере показалась какая-то темная масса. Вскоре стали различимы марширующие походные колоны. Необстрелянные солдаты батальона заволновались. Да и сержанты, включая Гаспара, растерялись.

– Боши! Обошли! – раздавалось тут и там.

Требовалось что-то предпринять, чтобы солдатскую массу не охватила паника.

– Боши на юге! – закричал Гаспар, вспомнив то, что недавно рассказывали канониры. – А эти идут с севера. Где наш тыл.

Но слова Дюпона не произвели особого впечатления на солдат. Уважения он добился пока только в своем взводе, а в чужих ротах и вовсе мало кто его знал.

К счастью подоспели офицеры, которые уже успели выяснить одного из проезжавших мимо ординарцев, что это следуют на позиции дивизии третьего корпуса.

– Неужели сегодня будет битва? – интересовался Гренье у ротного капитана.

– Скорей встречный боя, – отвечал Леру. – Надеюсь, что это стычка нашего авангарда с каким-то заплутавшим немецким подразделением. Просто не представляю, как наше командование могло бы не заметить появление крупных соединений противника!

К выстроившемуся батальону подскакал командир батальона и прямо с коня принялся раздавать приказания. Каковы силы противника и их расположение пока не было известно. Но штаб корпуса приказал расположить батареи на возвышенности перед Резонвилем. Ну как возвышение… Скорее пологий, очень пологий спуск в сторону запада, разрезанный двумя лощинами, заросшими редким кустарником и хилыми деревцами. Да среди поля высилась небольшая рощица. Правый фланг опирался на дорогу на Марс-ла-Тур. Левый упирался в лесок, росший на берегах неизвестной речушки.

Вот на этой позиции батальону и предстояло встать в качестве пехотного прикрытия перед батареями. По словам подполковника, им предстояло удерживать фронт в 700–800 метров. Выходило, если вытянуть батальон тонкой линией, по солдату на каждый метр или даже полтора.

– Ну, как удерживать, – сказал Бомуар. – Вряд ли мы сегодня примем участие в сражении. Второй корпус с утра выдвинулся вперед на Вьонвиль. Но впереди противника нет, а позади нас прикрывают форты Меца.

Офицерам не оставалось ничего иного, как согласиться с ним.

– Нет, сражения сегодня не будет, – уверенно повторил подполковник. – А если что… Наши ружья бьют на километр. Батальон с легкостью удержит всю долину перед нашим фронтом.

Прошел какой-то час и выяснилось, фронт придется удлинить вдвое. Часть батарей было решено расположить южней дороги.

– Ничего страшного, – заявил Бомуар. – роты для прикрытия батареи вполне достаточно. Командиры рот изберут подходящие позиции для своих подразделений.

Впереди у деревушек Вьонвиля и Флавиньи клубился дым, был слышен сухой треск ружейных выстрелов, гулкое рявканье пушек. Рассмотреть происходящее из-за дальности не представлялось возможным. Но судя по тому, как нарастал шум битвы, дело принимало серьезный оборот.

По дороге на восток потянулся тоненький ручеек в синих мундирах и красных шароварах, опережая их помчались адъютанты и ординарцы. Навстречу им, поднимая пыль промчали кареты скорой помощи.

В какой-то момент орудийные выстрелы слились в единый гул. Сотни разрывов накрыли позиции, которые наблюдавшие определяли как французские.

Гаспар почувствовал, как в жару его пробрал озноб. Он представил, что там происходит сейчас, в этом аду.

На запад проследовал какой-то важный чин, в окружении свиты. Следом трусило два эскадрона кавалерии. По этому эскорту солдаты поняли, что мимо проезжал скорей всего сам маршал Базен. Следом за ним плотной змеей тянулся полк блестящих гвардейских кирасир. Блестящих в самом прямом смысле. Под ярким августовским солнцем начищенные кирасы и каски сияли так, что было больно глазам. Благодаря чему было легко следить за ними, даже когда колона удалилась километра на три. После кавалерии шли несколько батальонов гвардейцев.

Гастон видел, что кирасиры свернули на черную распаханную землю и пошли навстречу темным шеренгам бошей. Следом за ними, откуда-то сбоку двинулись и уланы, различимые по ярким значкам на остриях пик. Издали казалось, что кавалерия идет слишком медленно. Едва ли не шагом. Но наверняка это было не так. Темные шеренги окутались дымом, который становился все гуще и гуще. Конники скрылись в этом дыму, оставив на поле несколько тел. Время тянулось изнуряюще медленно, отмеряемое ружейными залпами, едва слышными сквозь гул канонады.