Над словами

– Вот почему некоторым так везёт? – сказала она с плохо скрываемой досадой. – Аяна, это нечестно! Почему тебе одной должен принадлежать этот щедрый, горячий мужчина, обильный, как гроздь сочного винограда? Ты сама говорила, – надо делиться тем, что у тебя в избытке!

Арчелл, красный, как ягода рябины, на ходу открыл дверцу экипажа и выскочил, вызвав громкое негодование извозчика, под копыта лошади которого чуть не попал.

– Ты смущаешь моего камьера, – сказал Конда, посмеиваясь и гладя по волосам уткнувшуюся в его плечо Аяну. – Нет, Ригрета. Она моя, а я – её. Это достаточно и соразмерно, и отвечает нашим представлениям о гармонии.

– Я ведь согласна даже делиться, – сказала Ригрета, с завистью глядя на пальцы Аяны на щеке Конды, на одном из которых тихонько переливался алитэйт. – Я мечтаю о мужчине, таком вот страстном и обильном, который не будет меня ревновать и удерживать, запирать и ограничивать... или заставлять стирать его рубашки.

– Я делаю это по своей воле, – возмутилась Аяна.

– Да я уж видела, как ты нюхаешь их, – сморщилась Ригрета. – Ты странная, ты знаешь это? Но я хочу так же, только без рубашек и без... вот этого – "Я его, он мой". Я хочу жить красиво, но пока не встречала мужчину, который готов дать мне эту красивую жизнь, приёмы, театр, алитэйты или, на худой конец, бриллианты, вино и платья, дом и катьонте, не привязывая меня. Ну, не всем в жизни так везёт, – вздохнула она. – Мне уже двадцать два, молодость постепенно уходит. Ещё несколько лет, и на этой ветви дозреют другие персики. Увы. Придётся падать и довольствоваться теми, кто хрюкает, поджидая, внизу... А так не хочется.

– Я от всей души желаю тебе исполнения твоей мечты, – сказал с улыбкой Конда, крепко обнимая Аяну. – Видишь, как случается иногда? Мечты сбываются.

– Ох, твои бы слова да срочным прошением на высокие небеса, – рассмеялась Ригрета, сверкая зубами. – Ладно. Я выйду тут.

Ригрета бодро выпорхнула из экипажа и нырнула в одну из лавок, в витрине которой стояли многочисленные пузырьки и флакончики. Экипаж двинулся дальше и вскоре остановился у площади, и Аяна опешила, увидев, сколько там народа.

Она накинула капюшон и вышла, опираясь на руку Конды, и стояла в восторге, пока он договаривался с кучером, оглядывая увешанные цветными гирляндами флажков телеги, с которых торговали яблоками в меду, орехами и фигурками из жжёного сахара, игрушками, корзинами, половичками, сплетёнными из цветных обрывков ткани, стеклянными бусами, ножами, деревянными погремушками, гребнями, горшками и кожаными кошельками, медными и даже серебряными украшениями.

Она шла, рассматривая безделушки и утварь, бусы из стекла и камешков, и восклицания, смех и музыка наполняли её радостью, а запах жареных орехов кесты, которые готовили и продавали тут же, на месте, невыносимо притягивал, искушая.

– Конда, я...

Она подняла глаза, но Конды не было рядом. Аяна остановилась и нахмурилась, пытаясь глазами отыскать его плащ, но в мелькании других плащей, запахах вина, пива и навоза, кожи, дерева и жареной рыбы, в смехе и бренчании мендере она не могла сосредоточиться. Мимо пробежали мальчишки с нарочно измазанными сажей лицами, и на голове одного была длинная тёмная пакля, перехваченная верёвочкой, а за ними бежали другие дети, крича восхваления крейту и крее.

Аяна весело сморщилась и покачала головой, потом снова огляделась по сторонам. Чуть дальше на площади стоял помост, на котором два жонглёра в очень яркой одежде показывали трюки, перекидывая друг другу крупные деревянные шары. Она поднялась на цыпочки, чтобы рассмотреть, но какой-то прохожий слегка толкнул её, и она чуть не упала, при этом вдобавок толкнув ещё какого-то мужчину.

– Осторожно, кира.

– Прости, кир, – виновато сказала она, с удивлением разглядывая мужчину в хорошем плаще, чей цвет кожи явно говорил о родстве с южанами. – Меня толкнули.

– Ничего, – сказал он, улыбаясь. – Позволь помочь тебе и проводить к помосту.

Он протянул ей смуглую руку, и она в растерянности оперлась о его локоть.

– Я Энда, – сказал мужчина, оглядывая её бархатный плащ и край подола кафтана с птицами. – Как твоё имя?

Аяна замешкалась, но тут мендере где-то рядом взяла особенно залихватский аккорд.

– Ондео, – с улыбкой сказала она. – Я Ондео.

– Было приятно познакомиться, Ондео. Здесь тебе хорошо видно?

– Спасибо! – сказала Аяна, вежливо забирая руку. – Ещё раз прошу прощения.

– Вот ты где, – сказал Конда, подходя с другой стороны. – Айи, я принёс кесту.

– Здравствуй, Конда, – сказал Энда, выглядывая из-за Аяны. – И ты тут. Ладно, мне пора.

– Не ожидал тебя тут встретить, – усмехнулся Конда. – Ладно. Увидимся ещё. Айи, я тут бродил в поисках тебя и увидел кое-что, что может тебя заинтересовать. Помнишь, мы говорили о катисе для Кимата?

– Да, – сказала Аяна растерянно, провожая взглядом спину Энды. – Кто это был?

– Энда. Мне тут приглянулся один парень, хочу, чтобы ты взглянула. Пойдём.