Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

С конца 1940-х годов в каждом крупном городе Советского Союза образовался свой Бродвей — территория, где встречались городские модники. В Ленинграде это был Невский проспект, его солнечная сторона между Литейным и улицей Восстания. А в ЛЭТИ Бродвеем считался коридор второго этажа главного здания. Здесь Трегер, Смарышев, Гиндин, Рябкин, Рыжов и Колкер и задумали «Весну в ЛЭТИ». И здесь же происходила важнейшая сцена этого спектакля — по сценарию именно «на Бродвее» встречаются Мэг Купидонова и Арнольд Кукиш — два главных антигероя «Весны в ЛЭТИ».

Сюжет спектакля «Весна в ЛЭТИ» незамысловат. Трое студентов: балабол-активист, зубрила-отличник и бездельник-стиляга, — пытаются добиться взаимности от одной девушки (Мэг Купидонова), которая ставит каждому из них условие стать нормальным парнем.

Но главное — не что, а как. Студенты хотят ни больше ни меньше, как впервые на советской сцене создать аналог бродвейского шоу. Никто из них, естественно, в жизни ничего подобного не видел. Информация собиралась по крохам. Что-то почерпнули из трофейных фильмов, что-то из «Серенады солнечной долины», что-то из передач о полузапрещенном джазе по американскому радио или из записей на самодельных пластинках.

Алла Прохорова:

«На вечерах не разрешали играть западную музыку. Только когда дежурный по вечеру, отвечавший за порядок, обычно это кто-то из преподавателей, уходил, тогда либо ставили пластинку соответствующую, либо оркестр играл что-то такое западное».

То, что делали весной 53-го года в ЛЭТИ, — невиданное по сложности синтетическое зрелище. В спектакле участвовало около 200 человек. Репетировать все вместе они не могли — просто не было такого зала. Где-то занималась драматическая студия, где-то — оркестр, где-то — хор. А режиссеру Науму Бирману накануне представления нужно было все эти отдельные части сложить воедино.

Алла Прохорова:«Нам дали одну ночь, и за одну ночь Наум Борисович всё это сумел собрать воедино, сделать, ну, то, что в театре это называется прогон, генеральная репетиция. Мы вышли на сцену, конечно, на одном энтузиазме».

Александр Колкер:«Все знали, что мы готовим „Весну в ЛЭТИ“, мы работаем по ночам. Когда все было готово, когда сняли зал и должны были поднять занавес, через несколько дней вдруг приходит весть: 5 марта умирает великий и мудрый, умирает Сталин. Творилось что-то невероятное, все утирали слезы и казалось, что вообще жизнь остановилась, что никто никогда не будет смеяться, никто не будет петь веселых песен, всё, всё. Умер сам великий и мудрый, но главное — „Весна в ЛЭТИ“ улетала в небо: какая „Весна в ЛЭТИ“, да что вы, с ума сошли?»

Но уже через несколько дней после смерти Сталина ситуация в стране начала резко меняться. Инициатором преобразований неожиданно выступил Лаврентий Берия. Из тюрем отпустили уже обреченных на расстрел врачей-вредителей. Впервые прозвучал термин «культ личности». Резко уменьшились славословия в адрес Сталина.

Александр Колкер: «После смерти Сталина дело шло к „оттепели“, и наша „Весна в ЛЭТИ“ прозвучала в Ленинграде как „оттепель“ — за три года до 1956 года».

Что значит в мартовскую стужу,Когда отчаянье берет,Все ждать и ждать, как неуклюжеЗашевелится грузный лед.

А мы такие зимы знали,Вошли в такие холода,Что даже не было печали,А только гордость и беда.