Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом

По прошествии некоторого времени председатель снова докладывает Государю о том же деле, и Его Величество, назнача день, обещал для выслушания дела быть к нему в дом. День сей настал и Монарх прибыл, и, выслушав дело, стал ходить по комнате, не говоря ни слова. Князь снова просит резолюции, тогда великий Государь сказал ему:

– Не тебе, князь, судить меня с Данилычем, а судить нас с ним будет Бог.

– Что же делать с этим делом? – спрашивает Князь.

– Я знаю, что я буду делать! – ответствует Государь.

– Вижу я, – сказал снова Князь, что тебе жаль Меншикова и что ты не хочешь наказать его, но если ты не знаешь, – продолжал он, – что с ним делать, то послушай, пожалуй, что я тебе скажу. Однажды пришёл я к родственнику моему Лобанову и найдя его с повязанною головою и очень смутным, спросил: что ему сделалось? – «Голова у меня болит от крайней досады», – ответствовал он. «От какой же досады?» – «Управитель мой Калуга обокрал меня». – «Так высеки его и сошли в деревню в работу». – «Но я не могу этого сделать, потому что привык к нему с детства, и против воли люблю». – «Так я тебя научу, что тебе делать с ним: не помогал ли ему кто обкрадывать тебя?». – «Помогал ключник». – «Ну, так этого ключника, при глазах плута Калуги, высеки хорошенько, и приговаривай общую их кражу». Он так и поступил. Так и ты сделай. Помогал в плутовстве Меншикову Корсаков, и ты накажи его при нём за их общее плутовство, да тем и дело кончи».

Монарх, терпеливо выслушав все это, сказал: «Ты меня равняешь с дураком Лобановым?». – «Нет, не равняю», – отвечал князь, – но надобно чем-нибудь да кончить, когда ты не можешь с ним расстаться, так накажи помощника и советника его». – Поди, – сказал наконец Государь, – я обдумаю лучше твоего.

Анекдоты о Петре Великом, выбранные из деяний сего монарха, описанных гг. Голиковым и Штелиным. Издание второе. Москва, 1848.

Продолжение того же

Между тем открыты комиссиею новые такого же рода преступления, в который замешались многие другие особы. Огорчённый таковыми преступлениями, Монарх присовокупляет к комиссии той новых судей, состоящих из капитанов обоих полков гвардии своей. Безпристрастие судей находит Меншикова во многом виновным и определяет допросить его в суде лично по пунктам. На другой день сам Монарх присутствовал в этой комиссии и Меншиков, чувствуя свою неправду, прибег к надежнейшему средству, т. е. к раскаянию и милосердию Монаршему. Для того написал он повинную и пришед в суд, подал оную в руки самого Государя. Вид, с которым он предстал, и тон, с каким произнёс слова, тронули сердце Его Величества, великие же его заслуги были за него ходатаями. Монарх принял его бумагу и, прочтя про себя, сказал: «Э, брат, и того ты написать не умел», и стал бумагу чернить. Видя таковое расположение сердца Монаршего к подсудимому, один из младших членов встал с своего места, сказав товарищам: «Пойдёмте, братцы, нам делать здесь нечего», – и, взявши шляпу, стал выходить из палаты. Монарх, несколько прогневавшись такою свободою и остановя его, сказал: «Куда?». – «Домой», – ответствовал капитан. «Как домой?». – «Да, домой, что нам остается делать здесь, когда ты сам научаешь вора, как ему ответствовать, так ты один и суди его, как хочешь, а мы тут лишние».

Великий Государь, вместо того, чтоб прогневаться на такую дерзость, говорит ему с ласковым видом: «Сядь на своё место и говори, что ты думаешь». – «А вот что, – ответствовал, севши, капитан, – когда мы по твоей воле здесь судьи, то, во-первых, бумагу его должно прочитать всем нам вслух, а Меншикову, как виноватому, стать у дверей, и по прочтении выслать его вон, а я как младший член, должен буду первый оговаривать его бумагу и сказать моё мнение, чего он достоин, а потом каждый по очереди скажет своё мнение, и таким образом сохранится тобою же установленный порядок и закон…