Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.

Прямой сын Отечества

В 1719 году, по одержании совершенной победы над шведами генералом князем Голицыным, его величество вознамерился пожаловать его деревнями, но он, от сего отрекшись, получил вместо сего шпагу драгоценную и денежное награждение. Князь Голицын, получив от государя деньги, купил на оные шапки, коты и фуфайки и в жестокую зиму роздал их в походе бывшим с ним солдатам. Пётр Великий, уведомясь о таком бескорыстии и человеколюбии, душевно был доволен. Увидя князя Голицына и поцеловав его в лоб, сказал ему: «Прямой сын Отечества. Ты печёшься более о здоровье моих солдат, чем о себе».

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.

Подвиг князя Якова Долгорукова

Князь Долгоруков, вследствие учинённого королём шведским под Нарвою договора, задержан был в плену вместе с прочими генералами и отведён в Стокгольм; а так как Карль XII никогда не хотел согласиться на размен пленных, то Князь, вместе с прочими, содержался, как пленник до 1711 года.

Шведское правительство рассудило перевести часть пленных россиян, содержавшихся в Стокгольме, морем в Готтенбург; в числе их находился и князь Долгоруков. Так как на фрегате том россиян находилось больше, нежели шведов, то этого довольно было, чтоб внушить ему мысль: овладеть фрегатом и уехать на нём в Россию. Он сообщил об этом намерении своим товарищам, и они охотно согласились во всём следовать его примеру. На исполнение предприятия своего князь определил вечер субботы, то есть, когда в вечернюю службу запоют: дерзайте убо, дерзайте людие Божии! то вмиг броситься всем им на шведов, обезоружить их и овладеть фрегатом. Все это исполнено было в точности. При последнем слове русские, как львы, бросились на шведов, отнюдь того не ожидавших, обезоружили их, а противившихся, одних покололи, других потолкали в море, третьих перевязали и заключили под палубу. Оставили сво6одным одного только шкипера, и князь, приставив к груди его шпагу, сказал: «Ежели хочешь быть жив, то вези нас в Кронштадт или в Ревель, но берегись изменить!». Шкиперу ничего не осталось, как умереть, или повиноваться. Когда князь прибыль к Монарху, то Его Величество обнял его и неоднократно целуя, выхвалял его неустрашимую решимость. Слёзы радости, пролитые князем при этом свидании, прослезили Монарха и всех при том бывших. Вскоре потом Государь пожаловал князя сенатором и сверх того поручил ему коммиссариат.

Анекдоты о Петре Великом, выбранные из деяний сего монарха, описанных гг. Голиковым и Штелиным. Издание второе. Москва, 1848.

Происшествие, по которому князь Долгоруков едва не попал под гнев монарший

Этот ревностнейший из слуг Петровых впал, было, однажды в искушение, прогневавшее Государя и о котором сожалел он всю свою жизнь.

Во время следствия, производившегося над князем Гагариным, имевшим, по богатству своему и знатности, многих сильных защитников, а в том числе и князя Меншикова, а чрез него и самую Императрицу, сей виновный более всех опасался князя Долгорукова, как судию недоступного никакому пристрастию и потому были приложены все возможные старания, чтоб поколебать добродетель этого достойного мужа.

Хотя, по строжайшему бескорыстию его, никто не смел показаться к нему с подарками, замечено, однако ж, что он любил торговаться при покупке нужных ему вещей, и даже покупать такие, которые хотя и не очень были ему нужны, но казались дёшевы. С этой стороны подкупили любимого его дворецкого, который предложил князю, что Гагарин, имея крайнюю нужду в деньгах, между прочими вещами своими продает богатую персидскую палатку за дешёвую цену: она стоит по крайней мере пяти тысяч (хотя, в самом деле, стоила гораздо более), а просят за нее только полторы тысячи: «Не прикажете ли», – продолжал хитрый дворецкий, – «поторговать её, может быть, придётся кой-что выторговать ещё и из этой цены». Князь, нимало не подозревая любимого им дворецкого, спросил его: «Можно ли её видеть?» – «Не знаю, – отвечал дворецкий, – однако постараюсь о том».